--Ага. А народу сколько в группе?
--Пока что восемь.
--О, не так уж много! Так что волноваться не о чем. Я буду тебя навещать. Если так дело пойдёт, благодаря тебе скоро лошади станут популярнее грифов. Ну и вообще, я всегда знал, что млекопитающие гораздо умнее и дружелюбнее. И ещё мягче, теплее, приятнее, ближе нам самим по духу. И перья из них всякие не торчат, - добавил он ещё для верности. - Это же сплошные плюсы!
глава 13
Наученный неудачным опытом, Ройн больше никого не соглашался катать на Марке. Это никак не было связано с жадностью. Он готов был предоставить Марка кому угодно в пользование, но только не заниматься увеселением толпы… Вроде бы ничего особенного. Если бы в этом была нужда, он переступил бы через себя и стал бы катать детишек на ослике. Но такой нужды, о счастье, нет.
Однажды, когда ему было лет 6, к ним в деревню пришёл странствующий фокусник. После основного представления он отстегнул от повозки своего осла, надел на него вышитую разноцветными лоскутками попону и шляпу. А потом ходил по главной улице и за отдельную плату катал капризных ребятишек. Ройн смотрел на это и думал, почему им хочется прокатиться именно на этом осле, если у многих есть свои лошади, да и на корове ребенку вполне можно покататься. И лицо этого фокусника было такое уставшее и даже злое, хоть он и улыбался, но всё равно бросал раздражённые взгляды на мамочек, медленно стаскивающие своих чад с осла или тех, кто не мог сразу расплатиться. И вот именно в тот момент, когда Ройна заметили катающим Сида на коне, он почувствовал себя таким же, как тот неприятный трюкач. Не хватало только раскрасить лицо и нарисовать фальшивую улыбку. Нет уж… Захотелось сходить помыться и больше ничего подобного не делать.
Переступать через себя он очень не любил…
*
Теперь в свои выходные от садоводства дни Ройн учил желающих залезать в седло и держаться там как можно дольше. А Сид тем временем не торопился с записью в кружок. Он только приходил повосхищаться красотой и грацией лошадей, проведать Марка и периодически поныть, что хочет ездить только на нём.
Зато эти мытарства длились недолго. Уже к концу февраля Ройна неожиданно настигли кардинальные изменения в сфере общественной деятельности. Когда после очередного учебного дня, не заходя к себе, он вернулся в конюшню, как в основное место пребывания, возле загона с Марком его поджидал неизвестный тип. Он представился секретарём директора по междугородной связи и поведал, что Ройну предлагается поменять нынешнюю работу на более престижную и ответственную, нежели стрижка кустов и газонов. А именно, его приглашали на должность личного гонца директора. Хоть эту должность пока занимает профессор Стальта, кандидат филологических наук, декан литературного и исторического факультета. Но в конце учебного года точно пройдут выборы и назначат кого-то ещё. Ройн ответил, что подумает над предложением, однако посредник заявил, что решение требуется уже к вечеру, ибо первое задание, рассчитанное на двое-трое суток, начинается завтра с утра. Ройн чувствовал, как дрожь волнения пробегает по телу: долгие ответственные задания, ехать одному в такую даль… «Нам не привыкать.... С одной стороны, это даст хорошую возможность изучить окрестности и побывать в основных городах, отдохнуть от школы прямо посреди года. Отдохнуть от Сида, да… С другой стороны… Другой стороны нет».
--А куда дели предыдущего гонца? Ведь кто-то и раньше был на этой должности? – на всякий случай поинтересовался Ройн, подумав, не съели ли его дикие звери или каннибалы по пути к последнему заданию.
--Конечно, был, и есть. Только он работает на грифе. Конных всадников мы отправляем только на короткие расстояния. Но сейчас, с появлением этого коня, Марка, обстоятельства изменились. У наездника грифов другие маршруты, пересекаться не будете. К тому же сейчас он тяжело болен. График работы по мере надобности. Я уже собрал нужные бумаги. Вот документ о переводе на новую работу. Если вы согласны, подпишите, - он протянул бумагу и ручку. Ройн взял их с необъяснимым чувством сказочности всего происходящего, когда предлагают расписаться кровью на магическом пергаменте, после чего произойдёт нечто, меняющее жизнь навсегда; договор с судьбой или тёмными силами… Бррр… Он бегло прочитал документ. Про то, что он обязуется отдать свою душу по окончанию сделки, ничего сказано не было.
--Хорошо, я согласен, - он аккуратно написал своё имя и школьный номер внизу страницы. На удивление, ручка оказалась самой обыкновенной и писала не кровью, а простыми синими чернилами.