Не привыкший столько говорить Рен к утру вконец охрип.
Зато научился смеяться.
Булькающе, непонятно, каркающим хрипом. Но научился.
И с общего согласия он собирался оставлять совсем тоненькую ниточку связи между ними. Рей лишь хихикнула, понимая, что эта тонюсенькая ниточка по ночам будет превращаться в настоящий стальной канат.
О том, что ее прошлые противники и Аскари ее попросту жалели, она поняла в первый же день, когда Рен утащил ее на тренировку вместо обеда. Уже через полчаса она была мокрой как мышь, а муж даже не вспотел, светя абсолютно сухой майкой. За его обманчиво ленивыми движениями скрывалась такая мощь и агрессия, что Рей в какой-то момент засомневалась в себе. В быструю передышку она оглядела себя, теперь понимая, зачем Рен заставил ее активировать броню и сразу взять боевое оружие. Мокрая футболка стала невнятным тряпьем с обугленными дырищами, держась только за швы. Везде виднелись сероватые пятна отметок, линией расползающихся по коже на местах, где ее касалось силовое оружие Рена.
При этом его она не смогла достать ни разу.
Улыбаться она перестала уже через пару минут после начала тренировки. Кайло оборвал тонкую нить их связи, едва понял, насколько сильно она отвлекается на него. Но и его едва заметная мрачненькая ухмылка слезла с губ, только Рей решила схитрить, уверенно стянув лохмотья и оставшись в одной бандажной повязке и мизерных шортиках, призванных быть якобы тренировочными, будучи на деле просто спортивными мини-трусиками. Зато на руках остались перчатки с хищно перехваченными поудобнее мечами. Рен тоже потерял усмешку, сверкнув на нее алыми, как его меч, каплями в глазах.
Ненадолго, но сбила с него жутковатую серьёзность.
Но до него точно должна была донестись ее волна огорчения.
Рей насупилась, в глубине души чуть оскорбленная показушным безразличием, налезшим на любимое лицо, что чуть не пропустила очень хитрый финт, почти опрокинувшим ее на пол. Но в следующую секунду Рен, немыслимым образом, оказался у нее за спиной, совершив еще один обманный ход.
— Это хорошо, что не играешь честно, моя принцесса. Чем грязнее бой, тем больше шансов победить. Но ты ведь не собираешься раздеваться перед каждым противником? Или собираешься? — прошипел Кайло, почти упираясь кончиком своего грозного оружия ей в шею. Она тут же подскочила на ноги, выворачивая на излом кисть, чтобы попытаться выбить своим лезвием его оружие. Не получилось. Муж среагировал, почти лениво убирая от удара руку.
— Но ты… не одна умеешь отвлекать… Ночью, — он замахнулся, рубя наискосок, будто хотел разрубить ее пополам. — Ночью… я покажу тебе, чего мне стоила моя выдержка.
Он снова змеиным движением перетек в стойку, приглашая захлебнувшуюся слюной Рей нападать. Но та осталась в глубочайшем ступоре и с глупой улыбкой от обещания, прозвучавшего ранее, хотя буквально прошлую ночь он и так часами заставлял ее кричать. Шортики уже были мокрыми не только от пота, размякшие вдруг коленки отказывались слушаться, но Рей смогла собрать себя в кучу и броситься на него с новой порцией энтузиазма.
Под конец все тело ныло, жалуясь на несправедливость бренного мира, а возросшая детская обида мешала запоминать все замечания после каждого пропущенного удара. Но как и было обещано, ночью каждый синячок был зацелован, каждая отметинка от его меча — зализана.
Ночью обида слетела ненужной шелухой.
Через неделю ежедневных тренировок интенсивность занятий резко возросла. Рен стал драться намного суровее, жестче, не давая ни малейших послаблений. Рей на этих занятиях больше не улыбалась, всерьёз воспринимая науку. Хотя количество пропускаемых ударов не уменьшалось, а синяки только увеличивались, не успевая сходить, только через месяц Рей поняла, каков он на самом деле в бою на полную силу. Но и сама чувствовала себя намного увереннее, сильнее, а впитывая знания, что вываливал на нее муж — хитрее.
Намного хитрее… и злее.
Только одно ее стало не устраивать в относительно размеренной счастливой жизни. Она почти свыклась с тем, что возлюбленный исчезает иногда, возвращаясь в таком раздрае, что старалась держаться подальше и давая время остыть. Понимала, что он делает все, чтобы ее никто не коснулся в будущем.
Потому и не трогала.
Не лезла в его дела вообще, зная, что это чудовище придет к ней и упадет в ноги в поисках спокойствия и ласки.
И из всего ее не устраивало только одно.
Чем суровей становились тренировки, тем отстраненнее становился ее рыцарь в постели. Их общая связь все также становилась неразрывным канатом ночью и тонкой нитью днем, Рей видела все тут же огромную любовь к ней. Но касания становились все легче, поцелуи мягче, движения тише и осторожнее. Словно старался компенсировать нежностью всю его грубость и жестокость. Даже его изрядно исхудавший внутренний монстр теперь всегда лежал, отвернувшись, едва подрагивая изодранными в хлам крыльями и обиженно поскуливая.
Пока она сама, в одну из тягуче-нервных ночей уловив тяжелый флер пакостной жалости, что не успел скрыть Рен, не вывернулась из-под напряженного тела, не дав им обоим закончить начатое, и не отодвинулась на край кровати, собираясь свалить в душ.
Впервые одна, без части своей души, что сейчас лежала рядом и недоумевающе царапала взглядом лопатки.
Но решила, что стоит объяснить непонятливому принцу, чем она недовольна. Только тихо прокаркала, — Не надо жалеть меня. Это… почти больно. Твоя жалость подавляет. Хватит… жалеть меня. Мне нужен настоящий ты, а не мягкая версия тебя.
«А вот и первая непонятная ссора. Вроде и ссора, а вроде и нет».
Вместо ответа услышала шорох простыни и получила нежнейший поцелуй в торчащий позвонок чуть выше тех же лопаток.
Только уйти не смогла.
Даже пошевелиться не смогла.
Окутанная тяжеленным коконом Силы, Рей судорожно вздохнула, ощутив мягко легшую на горло руку, тут же нежно сдавившую гортань. Стальной канат их связи взвизгнул вспышкой гнева, а чудовище тяжело зашевелилось, поднимаясь на лапы и яростно выхлестывая хвостом искры. Больная тоска заколола всю суть, разодрала в клочья волю, выбивая первые горькие слезы от накатившей безысходности. И все это моментально было смыто великолепным ликованием, без труда задавившим и жалость, и осторожность и все на свете. Так и не вышедшие слезы пересохли сразу, когда мужская рука опрокинула ее обездвиженную на спину, без труда подтянув на подушки. Рен долгие минуты странным взглядом всматривался в ее глаза, позволяя ей сполна прочувствовать тот ворох эмоций, закрутивших бурю вокруг монстра. Легкая, но безобразно жестокая улыбка наползла на его губы, едва принц уловил отголоски начинающей раскручиваться похотливой спирали интереса.
— Значит… слишком мягко для тебя, — выдохнул ей в губы Рен, поглаживая пальцами беззащитную шею. — Твое тело не сильно-то и сопротивлялось моим нежностям. Я-то считал, что моя аккуратность ночью станет достойной платой за жестокость днем.
С каждым словом он все ближе подбирался к ней, в итоге нависнув горой мышц и огня. Спеленатая Силой Рей могла лишь облизывать пересохшие губы и прислушиваться в волнам смешавшихся эмоций. Продолжая слегка сдавливать горло, принц уперся готовым членом к ее бедру, принявшись потираться самым кончиком, размазывая по разгоряченной коже капельки возбуждения. Мимо пролетела легкая волна раздражения, и Рен перевернул ее на бок, тут же хватаясь за руку выше локтя и отводя взятую конечность в сторону, выставляя напоказ торчащую грудь. Обездвиженная Рей лежала лопатками на матрасе, при этом красиво изогнутая в поясе, лежа на одном бедре. Задыхавшаяся от предвкушения. Пальцы с горла исчезли, переместившись на бедро, вторая жесткая лапища вдавила плечо в постель. Грубо вдавила, почти больно стискивая и впиваясь ногтями. Вся кожа до малейшего сантиметра горела под его животным взглядом, коим он медленно оглядел почти распятую жену под собой. Воздуха давно категорически не хватало, уйдя весь на разжигание дикого жара между ее ног. Почти трепетным движением второй руки Рен подтянул одну острую коленку, вдавливая в ее же ребра… и вошел одним резким толчком.