«Еще немного, и точно объявят, что я его там одним ударом прибила».
А потом раз…и все. Больше не было никаких новостей с ней.
Вообще ничего.
Метеосводки, новые платья от ведущих домов моды. Пропавшая любимая собачка очередной светской львицы и скандал с изменой бойфренду какой-то певицы.
И все.
Как будто ничего и не было.
От шока Элиста принялась лазить по старым новостным каналам, где еще буквально полчаса назад висело ее полуобнаженное старое фото с вечеринки из прошлого. Но и там было пусто. Вываленное на всеобщее порицание грязное белье испарилось. Вчерашнее событие сейчас ей показалось каким-то далеким прошлым или просто галлюцинацией, если бы не подтверждение в виде чернеющих пятен на кистях. Шок чуть отступил, едва она поняла, что скандал реально задавлен, и не просто насильно вытерт из жизни планеты, но с откровенным намеком на табу. И Элиста прекрасно понимала, что это влияние гораздо более могущественных сил, чем власть ее родителей. Ей оставалось только ждать последствий. Даже мелькнула мысль, что за ней никто не придет. Что наказания не будет.
Но обольщаться не стоило. Такое не спускают с рук.
При утреннем свете отметины нахально темнели, выглядели некими клеймами. От ленивого созерцания синяков отвлек тихий стук в дверь — до синевы бледный папа пришел с плохими новостями.
— Детка… собирайся. Нас ждут.
Зачем ей нужно было собираться, она так и не поняла, в тюрьме ей ничего не нужно будет. Только нацепила первое попавшееся платье и накидку с капюшоном, и неторопливо вышла из комнаты. Вопреки всем ее ожиданиям, в доме никого не было кроме родителей и прислуги. Хотя она ожидала толпы блюстителей закона и прочих законников, гостиная была пуста, только на парковочной площадке перед домом родительский глайдер с запущенными двигателями.
Полет был очень коротким. Короткий переход и она уже сидела в прогулочной родительской яхте, и хотя она ни разу после аварии не покидала планеты, ей было не до красот космоса. В голове крутился рой вопросов, на которые ответа не находилось. Из брошенных вскользь слов от мамы она поняла, что они направляются аж к самому императору в его Святилище. Спрашивать у родителей, почему они и своим ходом добираются до Ядра, системы, где располагалась резиденция Правителя, и почему тот решил лично спрашивать с нее за пощечину сыну, не стала. Мама и папа наверняка и сами ничего толком не знали. По зеленому цвету их лиц было и так понятно, что они сами ничего не понимают.
На орбите их яхту окружил конвой. Страшного вида боевые шаттлы скалились своими чудовищными очертаниями, один вид напоказ выставленного оружия вышибали любую надежду, намекая, что нельзя даже и допустить и мысли о возможном побеге.
Шесть судов конвоя ушли в гипер вслед за ними.
Долгие часы и самые разнообразные мысли очень сильно утомили Элисту. Нервное ожидание выматывало не хуже многочасовых занятий и к выходу из гипера уже не было того роя бесполезных раздумий. Она попросту устала переживать и бояться, перестав накручивать себя и придумывать способы наказания или казни. На высадке из яхты ее вдруг охватило…беспричинное благодушие вперемешку с невнятным ожиданием. А ноги сами понесли за закованными в броню солдатиками. Понесли так, словно ее ждало не наказание, а как минимум долгожданная встреча с кем-то. Ноги понесли ее так, будто это нужно было именно ей.
И ноги знали, куда нужно идти.
Мама с папой старательно держали постные лица, Элиста же вертела головой, тщательно разглядывая и глухие стены длиннющих коридоров, и монументальные конструкции за обзорными окнами. Глядела на все окружающее, словно обычная гостья, прибывшая повеселиться из провинции в столицу. Обычные штурмовики из охраны сменились двумя высоченными Центурионами из личной Гвардии Императора. И только завидев эту красную броню, Элиста опомнилась, вспоминая, кто она и зачем вообще тут находится. От любопытства ничего не осталось и она сразу замкнулась, глядя только себе под ноги. Суровые рослые охранники сопровождали их даже в лифтах, в коих они прыгали один за другим, путешествуя чуть не по всему святилищу. Глухие шлемы людей в красной броне безразлично нависали сверху, пока в какой-то момент Элиста не поняла, что охрана покинула лифт, а их место занял… сам Первый Рыцарь. Тот словно не опасался ничего, не ждал никакого подвоха.
Просто зашел и встал спиной к ней.
Его лица она не видела, что откуда-то знала, что тот просто буравит своим равнодушным взглядом панели лифта… и бесится. Настолько бесится, что готов прямо здесь и сейчас начать… убивать. И несмотря на это понимание, Элиста не боялась. Словно его гнев не касался ее никоим образом. Спокойствие сразу накрыло ее теплым коконом, едва она увидела, кто зашел в лифт.
Первое, что попало ей на глаза — это криво лежавший черный капюшон. Глуповато хихикнув, она одним движением поправила одежду стоявшего к ней спиной человека.
Спустя секунду до нее дошло, что она сделала.
Спокойствие в душе сменилось недоумением и новой порцией страха. Боязливо подняв глаза повыше, выдохнула с облегчением. Первый Рыцарь не заметил ее наглости.
— Детка… ты что делаешь? — зашептал папа, потихоньку затягивая ее за спину подальше от Рена. Сжатые кулаки принца она заметила спустя еще несколько секунд. Она ошиблась, все он заметил. Но почему-то притворился мебелью. Как бы там не было, волноваться она устала.
— Не ну, а что? Целый принц, а капюшон поправить некому.
Замолкла сразу, едва раздался отчетливый скрип перчаток.
Вот сейчас она поняла, что точно ходит по самой грани. Тяжело было не понять, по какой причине принц сохранял внешнее спокойствие, но до хруста стискивал кулаки. Она же вдруг испытала сильнейшее чувство дежавю. Силясь понять, что именно ей показалось знакомым, невольно выпалила вслух:
— Дежавю какое.
Глядя в пол, не заметила, как переглянулись ее родители.
Впрочем, легкого поворота головы Рена тоже не заметила.
Первый Рыцарь прекрасно услышал ее шепот.
Наконец, лифт выпустил их из своих недр. Следуя по коридору к огромным дверям, Элиста заметно дернулась от вынырнувшего, как черт из табакерки, из какой-то неприметной ниши, странно одетого человека, начавшего довольно громко перечислять правила поведения.
— В глаза не смотреть, не разговаривать. Отвечать только после вопросов и разрешения. Не спорить. Не перебивать. Не лгать и не…
— Пошел вон.
Глухой скрипучий голос принца сразу прогнал выскочившего распорядителя и Элиста невольно преисполнилась такой благодарности ему, что готова была прямо здесь же рассыпаться. Но сделать что-либо глупое не успела. Только спина бедолаги с правилам скрылась в спрятанной ширмами боковом коридорчике, как монументальные двери разъехались в разные стороны, впуская процессию внутрь. Грохот сапогов принца ударил по ушам, забивая шелест шагов родителей. Несколько безумно секунд и все они остановились. Не поднимая глаз, но следя краем глаза за задницей принца, сразу поняла, что тот делает. Но не поняла, зачем. Как можно изящнее повторяя движения реверанса матери, тут же кося на отца, что приземлился на одно колено подобным образом сбоку.
«Странно… Принцу-то зачем так приветствовать отца… Хотя… мало ли какие у них тут внутрисемейные заморочки».
Папа остался стоять коленопреклоненный, принц сразу встал, не дожидаясь каких-либо разрешений. И отошел в сторону, пропав из ее поля зрения. Вроде никто не запрещал ей смотреть на наследного принца, и Элиста успела увидеть, как странно он посмотрел на нее напоследок. Легкий шорох одежд и обычный, уже знакомый по голограмме старческий голос прозвучал, казалось бы, со всех сторон.
— Госпожа Элиста… Господин сенатор. Госпожа сенатор.
Элиста вдруг ощутила себя… раздетой, бесстыдно обнаженной. Настолько ей стало неуютно от присутствия самого Верховного Лидера. Словно кто-то залез в ее тело, обратив в прах одежду до последнего клочка и оголяя все нервы. И словно кто-то нагло копошился в ее голове, бесцеремонно перетряхивая мысли и воспоминания. Непонятно как, но мелькнувшая мысль тут же позволила чуть выдохнуть. Неизвестно как и откуда она взяла это понимание, но одно усилие воли…. и чужое присутствие вмиг сбежало. А со всех сторон раздался очень тихий одобрительный смешок.