Умаляло лишь то, что их господин наживую резал только тех, кто был заперт в тюрьмах. Последнего ублюдка, насиловавшего малолетних детей, попавшегося под руку Кайло, и Дерек, и Тэрон тоже бы не отказались чуть покромсать. Их господин все равно нестабилен. Но от этого он не переставал быть их господином. Даже когда отнимал мимоходом у кого-то жизнь. И благо, или не на благо, нестабильной была и ситуация в целом. Они все еще очень много времени проводили, таскаясь от одной системы к другой.
Грохот упавшей машины заставил Дерека очнуться от мыслей. Их господин уже демонстративно разминал шею и оба паладина отлично поняли намек, срываясь с места и без предупреждения нападая на своего мастера.
Сегодня была очередь Тэрона поторчать с часик в медблоке. Но и ему не привыкать.
========== Без свидетелей ==========
Гораздо позднее, посвежевший после душа Первый Рыцарь сидел на отцовском троне и неотрывно следил за мерно шагающим по Тронному Залу стариком. Тот глубоко задумавшись, все нарезал круги, поэтому и на вопрос сына ответил не сразу, с трудом выбираясь из дебрей мыслей.
— Жалеешь?
— А ты? Ты жалеешь, сын мой?
— Если я скажу, что очень сильно, ты ведь не поверишь…
— Нет, Кайло. Нет, не жалею. Ни капли сомнений, что заставил тебя посетить это мероприятие.
— Я все же хотел бы, чтобы она и дальше оставалась счастливой. Ты же не станешь отрицать, что я и только я нес ей горе. Мое присутствие рядом приносит ей беды…
— Не нужно повторять это каждый раз, сын мой. Я помню…
— А она может вспомнить. Ты отрезал ее от Силы, закрыл ей память. Но она в любой момент может вспомнить. И начать мстить. Тебе и мне, отец.
— Стечение обстоятельств. Мелочи, скопившиеся в неразбиваемый ком. Но кто же станет думать об этом? Меня она захочет убить за смерть брата. Тебе она вырежет сердце, придумав себе обиду и решив, что ты отрекся от нее. Женщины… что с них взять.
— Ты боишься ее, отец?
— Ее? Нет.
— Как же я мог забыть, — почти добродушно улыбнулся Кайло, на некий неловимый миг став обычным человеком. Сыном, который был удивительно похожим на своего отца. — Ты боишься меня… Как же я мог забыть. Это хорошо, отец. Я прекрасно понимаю, что ты готов убить ее. Только наличие меня живого останавливает тебя, не правда ли, отец?
— Но пока она жива… Это слишком сильный рычаг влияния, Кайло. Не мне тебе об этом рассказывать. Узнай о ней кто-нибудь из врагов… Она сейчас беззащитна, сын мой. Слишком далеко. Слишком слаба и морально и физически. Обдумай все варианты. Или просто верни ее… домой.
— Домой? Какое место ты называешь ее домом? Что именно движет тобой, отец? Мое личное счастье? Или возможность снова заполучить ту, что одной силой мысли крушила армады?
— Ты прекрасно знаешь ответ.
— Она живет… Как обычный человек. В полной семье. Теперь ей доступно то, чего она была лишена…
— Зато ты существуешь! С вырванной душой. Раздавленный. Ты уже почти не личность! Ты… Ты тень, существующая на крохах чужих страданий и боли. Монстр, питающийся собственными муками! Пожравший себя почти полностью!
Старик замахал руками, сверкая гневными глазами.
Сын же… хрипло, каркающе, булькающе рассмеялся. От мерзопакостного хрипа Император только нахмурился, качая головой.
— Я вижу тебя насквозь, Верховный Лидер Хан Соло-Рен. Каждый раз смотрю в твои глаза и вижу твой страх, отец. Ты прав, все это было стечением обстоятельств, из-за которых я лишился остатков своей души. Был раздавлен, утерял личность. Но только ты…. и только ты виноват в том, что случилось долгих три года назад. Хотя я солгал тебе… мне чуточку, самую малость любопытно, почему ты, зная, что я могу убить тебя в любой момент, никогда и не пытался убрать меня с дороги. Ты боишься собственного сына… но я все еще жив. Хотя… я снова солгал тебе. Мне плевать, — пробурчал Кайло, откидываясь на спинку трона.
— Снова хочешь убить меня? — спокойно спросил Император, уверенно вставая напротив сидящего сына.
— Ты первый узнаешь о моем решении прикончить тебя, — угрюмо выдавил Кайло, почему-то отведя глаза. Правитель пытливо вглядывался в сына, но тот был предельно серьезен. — Твоя смерть принесет лишь новый ворох проблем. А это сейчас не то, о чем я хочу думать. Пока что твоя смерть меня вообще не интересует. И я хотел бы думать… что ты хоть немного благодарен мне за то, что я не…
— Это было твоим решением. Не моим, не ее. Только твоим. И я повторюсь, если ты…
— Но именно ты и твоя жажда власти виноваты в этом.
— Я не вижу смысла в этом бессмысленном споре, сын мой. В любом случае, нужно принять решение.
— Чего ты хочешь от меня? Я не хочу снова видеть ее страдания и знать, что это из-за меня и…
— Хватит! Хватит! — вдруг закричал Император, потеряв остатки самообладания. — Хватит! Повзрослей! Ну или просто возьми себя в руки! О боги, она превратила тебя в размазню. Уже поэтому она должна умереть! Одного этого хватит, чтобы я захотел ее уничтожить, сжечь и развеять пепел в космосе! Сбросить на звезду, чтобы даже и клетки не осталось от нее!
— Ты… ты не посмеешь, — прошипел сын, исподлобья скалясь на отца.
— Сомневаешься? Ты размазня, Кайло Рен! Ты уже ничего не сможешь сделать!
— Поберегись, отец! Не разбрасывайся словами…
— Ну так иди и сделай хоть что-то, — вдруг совсем тихо бросил Правитель, отступая на шаг назад под яростным взглядом сына, готового сорваться с трона и голыми руками свернуть шею отцу. — Не сиди мешком мук и терзаний. Мне больно смотреть на тебя, Кайло. Иди и приведи свою жену домой. Откажется раз, пробуй еще. Откажется снова, сними стены, верни ей память. Или откажись навсегда. Сделай уже хоть что-то.
Вместо слов Первый Рыцарь просто вернул на лицо беспристрастную маску. И вышел из тронного зала.
Он еще долго бездумно пялился на окружающую суету, с прямой спиной вышагивая от одного обзорного экрана к другому и застывая черным изваянием. Впрочем, последние годы он так и вел себя, независимо от того, где он находился. Будь то на очередном разрушителе, военном совете или в Святилище, он мог часами невидящими глазами пялиться на муштрующих солдат или прибывающие истребители. Его никто не трогал, разве что в совсем архиважные случаи. Зато он мог спокойно упиваться своим одиночеством, постоянно прокручивая в голове месяцы истинного счастья. И раз за разом убеждать себя в правильности того решения, тут же в миллионный раз жалея об этом.
И сейчас он снова стоял и немигающими глазами таращился на работников очередного ангара, напоминавших своей четко отлаженной суетой муравьиный улей. Стоял и проклинал ту секунду, когда поддался тихой просьбе слетать на очередной светский бал, посвященный непонятно чему и показаться там на час-другой. Умело отвлекавшие его паладины до самого прибытия на эту планету были явно в сговоре с отцом. И ведь как хорошо отвлекали всяческими донесениями и нерешенными проблемами, что он совсем забыл хотя бы спросить, куда они вообще летят.
Когда узнал, уже было поздно.
Они не просто уже сели, но и успели всем скопом погрузиться в церемониальный кортеж.
Паладины прямо в глайдере получили по пинку каждый.
А он же только и мог после, что просто сидеть с каменным лицом и смотреть на мелькающие мимо очертания зданий и строительных конструкций. Но сам попросил своих верных друзей узнать что к чему. Будет ли она там? Если будет, то в качестве гостя или участницей развлекательной программы? Хотя он всегда знал почти все мелочи ее нынешней жизни, не смог отказать себе лишний раз убедиться, что без него ей лучше.
По прибытию в Сенатский дворец он намерено смотрел только под ноги.
Дабы не нарваться глазами на нее.
Даже чисто случайно.
Интуиция выла и топала ногами, что все пошло всем чертям под хвост. Несмотря на десятки бранных слов и мученическую борьбу внутри себя, силы воли свалить прямо вот сразу не нашлось. Затребованная самая дальняя ложа не спасла.
Он понял, что сдался, стоило ему уловить среди сотен задранных голов знакомые до боли очертания плеч и узнаваемые среди миллионов лиц профиль. Одного мига ему хватило, чтобы понять, насколько он оказался слаб и неподготовлен.
Секунда, и он сдался.