Внезапно, ветерок подул сильнее, унося банку по улице на несколько футов, и Мэллори едва не выпрыгнула из собственной шкуры.
— Дерьмо, — пробормотала она.
Женщина слышала легкий шелест деревьев, когда ветер задевал их листья. Слышала скрип машины, проезжающей в квартале от нее. Сверчки. Лягушки.
Собственное имя.
Не то, чтобы она, разумеется, слышала его. Просто у нее возникло неприятное ощущение, что за ней следят. Иногда даже преследуют.
Она чувствовала это уже какое-то время, несколько дней. Некоторое время, не всегда, а только когда была на улице, как сейчас. Если бы она была блондинкой, то точно бы сильно занервничала. А пока что это ощущение сделало ее настороженнее и намного внимательней.
И чертовски нервной.
Она задумалась, не следит ли убийца, как многие, о которых она читала в полицейских учебниках, за полицейскими, расследующими его преступления. Может ли это быть? Может какой-то безумец с радостью наблюдает из-за кустов, считая себя умным, а их — некомпетентными?
Если так, то ему имело смысл сконцентрироваться на одной, — или более, — офицерах-женщинах, а не на парнях. Она сделала пометку: спросить других женщин в департаменте, нет ли у них такого же зловещего ощущения. И если да, и особенно, если нет, ей нужно спросить об этом у составителя психологических портретов из ФБР.
Роскошной блондинки, агента ФБР.
Мэллори знала, что Рэйф был вне себя и недоволен положением дел. Он никогда не скрывал свои чувства. Но она также знала, что Изабелл Адамс каким-то образом сумела убедить его согласиться на ее участие в расследовании.
И вовсе не за красивые глаза.
Нет, тут было много всего, помимо сексуальной привлекательности. Она знала Рэйфа слишком хорошо, чтобы чувствовать, что он принял Изабелл по вполне логичным и совершенно профессиональным соображениям. Она оставалась, потому что он считал ее полезной расследованию. Точка.
Но это не значит, что он не попал во власть красивого лица, зеленых глаз и тела, которое выглядело просто замечательно в облегающей летней одежде. Он всё-таки был мужчиной.
Она усмехнулась, но продолжала осторожно оглядывать окрестности, открывая машину и забираясь внутрь. Но все же, подумала Мэллори, может быть, она не отдавала Рэйфу должного. Может быть, собственные проблемы с мужчинами заставили ее быть слишком чувствительной к подводным течениям.
Не то, чтобы Алан был особенно утонченным. Мэллори впервые за свою взрослую жизнь, оказалась на традиционно мужской стороне отношений: именно она была довольна сексом пару раз в неделю, без обязательств и обещаний.
Алан хотел большего.
Вздохнув, Мэллори завела машину и направилась к своей квартире в другой части города. Очень просто оказалось задвинуть Алана и различные проблемы, связанные с ним, вглубь своего разума, по крайней мере, в этот момент, потому что она все еще чувствовала неясное, но неуклонное ощущение: за ней следят.
По пути домой, она не могла стряхнуть с себя это ощущение, хотя не видела никого, кто бы за ней следовал. И никого поблизости от здания, где располагалась ее квартира. Мэллори осторожно припарковалась в хорошо освещенном месте и закрыла машину, но в одной руке держала перцовый спрей на цепочке с ключами, а другая рука находилась возле оружия, пока она шла к своей квартире.
Ничего.
Никого.
Только беспокойное ощущение, что кто-то следит за каждым ее шагом.
Оказавшись в квартире, Мэллори прислонилась к закрытой двери и пробормотала:
— Дерьмо.
— Если я правильно поняла, — Изабелл потирала шею, глядя на напарницу, — ты встретилась с Калебом Пауэллом в той кофейне на Мейн стрит, и выложила все то, что я нашла в квартире Триши Кейн?
— Не всё, — пожала плечами Холлис. — Только некоторую… информацию. Я говорила тебе, что он не хотел беседовать со мной. И судя по его челюсти, я бы сказала, что он бы не захотел говорить ни с кем из нас. Так что я завладела его вниманием. Что не так?
— Он спрашивал тебя, как ты получила эту информацию?
— Да, но я его отвлекла. Более-менее.
— Холлис, он — юрист. Их, как правило, невозможно отвлечь. Во всяком случае, надолго. Что случится, когда он начнет задавать вопросы?
— Я не думаю, что он станет. Он хочет узнать, кто убил Тришу Кейн. К тому же, ты рассказала шефу Салливану.
— Нам придется очень близко работать с Рэйфом по этому делу, поэтому ему следовало знать. И Мэллори тоже. Но гражданский?
Холлис вздохнула, явно желая поскорее закончить разговор.
— Почему-то я не думаю, что возникнет проблема, если юрист узнает, что мы — экстрасенсы. Я — новичок, а ты можешь попасть в яблочко. В неоне, — она встала. — Но так как у нас рано утром встреча, то я думаю, что пойду в свой номер и посплю, если не возражаешь.
Не протестуя, Изабелл лишь заметила.
— Я буду готова к завтраку в семь, если хочешь, можем встретиться там, — маленькая гостиница, где они остановились, не предлагала обслуживание в номер, но рядом был ресторан.
— Ладно. Увидимся там.
— Спокойной ночи, Холлис.
Снова оставшись одна, Изабелл готовилась лечь спасть, мрачно размышляя. И, как и прошлой ночью, она едва ли обратила внимание на обычную, как во всех отелях в штатах, обстановку, и по привычке заполнила пустоту, включив кондиционер на полную мощность, а телевизор — на программу новостей.
Она ненавидела тишину, находясь в незнакомом месте.
Она отложила разговор с Бишопом, не вполне решив, несмотря на то, что сказала Рэйфу, о чем ему доложить. Поэтому когда ее телефон зазвонил, она, даже не посмотрев на номер, знала, кто звонил, и ответила:
— Это должно быть один из тех уроков, на которых мы должны учиться, верно? Напоминание от вселенной, что мы ничего не контролируем, кроме собственных поступков? Когда мы в состоянии их контролировать.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — спокойно и явно неубедительно ответил Бишоп.
— Да, да. Почему меня назначили в одну команду с Холлис? Ответь.
— Потому что ты, вероятно, поможешь ей пройти первую проверку ее способностей.
— Я не медиум.
— Нет, но ты понимаешь, что чувствуешь, когда тебя внезапно вынуждают иметь дело со способностями, о которых ты даже не мечтала.
— Я — не единственная в команде, не родившаяся экстрасенсом.
— Ты лучше всех приспособилась.
— С этим можно поспорить. Только потому, что это больше не пугает меня до чертиков, не обязательно означает, что я хорошо приспособилась.
— Я не говорил, что ты хорошо приспособилась. Я сказал, что приспособилась лучше всех.
— Что только подтверждает мою точку зрения. Я думала, что ты захочешь, чтобы Холлис помогал хорошо приспособившийся к своим способностям человек.
— Ты собираешься со мной спорить? — поинтересовался Бишоп.
— Я подумала, что могла бы.
— Ты просишь меня отозвать Холлис?
Изабелл заколебалась, потом сказала:
— Нет. Черт побери.
— Ты можешь ей помочь. Просто прислушайся к своим инстинктам.
— Бишоп, мы оба знаем, что медиумы — хрупкие люди.
— И мы оба знаем, как трудно нам было найти медиума для нашего подразделения. Они редко встречаются, это во-первых. И да, они эмоционально хрупкие. Большинство не справляются с работой, а те, кто справляются, быстро перегорают.
— Пока что, — напомнила она ему, — мы не нашли никого, кто бы сумел передавать нам информацию, контактируя с жертвами убийства. То есть ни одного агента. Бонни делала это, но агентом она не была. Когда она вырастет, хотя…
— У нее еще многое впереди. Сейчас, она слишком занята своими молодежными занятиями. Помнишь, ведь это не самое простое время? Особенно, когда ты одарен.
— Или проклят. Да, припоминаю. Но кроме Бонни мы находили еще нескольких медиумов и пытались занять их в расследованиях. Но они или были слишком испуганы, чтобы открыть особую дверь, или не имели достаточно силы или контроля, чтобы сделать это и помочь нам.