- Хорошо сказано, - согласился со мной хозяин.
Тут женщины принесли окрошку с холодным квасом и домашней сметаной. Сметана – ложка в плошке стоит! Обалденно пахнувший ноздреватый серый хлеб. И мы с удовольствием взялись за деревянные ложки.
- Ай, молодцы, девчонки, угодили, - воскликнул Тарабрин, когда его деревянная миска показала дно. Как тебе наше угощение? - Это уже ко мне вопрос.
Я искренне показал в ответ большой палец, потому как рот был забит холодной вкуснятиной. Такой приятной в южную сентябрьскую жару.
- А что вы этих женщин девчонками дразните. Вроде не по возрасту? – спросил я, провожая взглядом женщин вполне себе в возрасте, позволяющем иметь внуков.
Спросил, естественно, когда прожевал вкуснющую овощную смесь с кусочками варёного мяса, наливая себе кваса из кувшина видом похожего на древнегреческую онахойю в простую деревянную чашку, выточенную токарем из липы.
- А кто они есть, если я их вот такими помню, - показал он ладонью на уровень колена.
- Понятно. А керамику специально делаете под древнюю Элладу или покупаете там? – кивнул я на кувшин.
- Конечно специально. Иначе ваших археологов бы Кондратий хватил давно, - улыбнулся хозяин.
Я поддержал тему.
- Да, как-то в Фанагории, на раскопках длинной канавы (местный винзавод возжелал провести через памятник археологии сливной коллектор) в неповрежденном слое пятого века до рождества Христова на глубине трех метров нашли полиэтиленовую пробку от портвейна. Версий было… - захихикал я, вспоминая тот случай.
- Та-а-а-а-к. – протянул Тарабрин и выдал резолюцию. – Епифана-пьяницу больше с собой не брать. Запалит так всю контору. Я специально селю всех на местах будущих казачьих станиц атамана Головатого, чтобы перекоп на перекопе был. И никакой тебе стратиграфии не прослеживалось. А тут такая подстава…
- Ты разбираешься в археологии? – отогнал я от кваса нахальную осу.
- Пришлось разобраться. И то… про отпечатки болтов и шестеренок в угле постоянно у вас публикуют. А ты как к археологии относишься?
- Я к ней не отношусь. Просто лет пятнадцать каждое лето на Тамань или в Крым ездил на раскопки. Рабочим. Отдыхал на лопате от города. Гитара, костёр, доступные студентки, ««писистрат»» [П И С И С Т Р А Т – древнегреческий афинский тиран. Археологи так в шутку называли в советское время виноматериал из ближайшего винодельческого завода, что тиранил археологов. В настоящее время на вкус на него похоже вино ««Анастасия»» производства винзавода в станице Сенной Краснодарского края.] с ними пил, ночами голышом купались под звёздами. Оттягивало от круговерти мегаполиса. Но кое-чему нахватался. В основном по материальной культуре Боспорского царства.
- Как-то странно мы общаемся, - произнес Тарабрин. – Не находишь? Я представился, а ты, наверное, желаешь сохранить своё инкогнито?
М-да, нескладно как-то… Мне скрывать нечего и не зачем.
- Прости. Нечаянно так вышло, – повинился я, глядя как ««девчонки»» убирают со стола. - Я – Крутояров Дмитрий Дмитриевич, более известный под псевдонимом Ян Ковальский. Журналист. Бывший. Хотел в молодости стать писателем вот и поступил на журфак того же университета, что и тебе Альма матер. Но литератора из меня не вышло. Всю жизнь писал про экономику, трубопроводы, ««дОбычу нефтИ и мазутА»», и как дают стране угля. Имени особого себе не сделал. Крепким таким середнячком был. И шестой год уже как на пенсии. Лечу диабет, геморрой и простатит.
- Семья?
- Да как-то не сложилось, хотя три раза был женат.
- Дети?
- Наверное, есть где-нибудь, только меня об этом не известили. Слушай, а квасок-то твой по шарам долбит как вино. – Перевел я неприятную тему на квас.
- Так потому что по старинному рецепту на хрену настоян, - похвалился хозяин. И тут же спросил. – Ян Ковальский? Любишь поляков?
- Терпеть не могу, - ответил честно. – Первая жена была полячка. Именно пани Ковальская. – Та всё простить мне не могла, что именно русские в семнадцатом веке выиграли геополитический проект великой империи до Тихого океана, задвинув поляков на пятые роли в Европе.
- Ну, это твое дело: кого любить, кого жаловать. Я вот грузин не люблю. Все рынки в столицах заполонили, нормально расторговаться не дают. Всё перекупить стараются по дешёвке ещё на подходах.
- И чем ты у нас на рынках торгуешь?
- Не у вас. У Брежнева. Мясом в основном: свинина, баранина. Ходкий там товар. Обратно ткани, иголки, нитки, мыло. Ножики дешевые и примитивные диким людям на обмен. Что там ни разу не дефицит. А так в основном сами себя обеспечиваем почти всем. Вот поначалу было трудно – муку и ту приходилось на горбу таскать, пока свои урожаи не пошли.