83 лука, половина без тетивы.
4 баллисты (две в ремонте, одна — легенда, четвёртая — телега с гарпуном).
Новая катапульта, названная «Бабах». Официально. Потому что Пиздюха её так окрестила, и спорить никто не стал.
В перерыве я сел на тень от навеса, допивая что-то мутное и тёплое.
— Как успехи? — спросил я у Пиздюхи. — Хорошо. Они начали плакать уже через 10 минут. Прогресс.
—
Вечером мы устроили проверку. Рекрутам раздали мечи. Фальшивые. Деревянные. Чтобы не поубивали друг друга. Хотя зря — пара кандидатов сами себе опаснее, чем топор в руках алкаша.
— Атаковать! — скомандовал Харёк.
Сначала один сломал меч об воздух. Второй воткнул себе в ногу. Третий упал, заорав: «Мама, я в говне!» — и был прав.
—
ИНТЕРФЕЙС: Армейский прогресс: +1. Один из новобранцев не обделался. Уже лучше.
Я встал: — Выжившие — молодцы. Остальные — в сортир, мы вас потом на удобрение пустим. Пиздюха, завтра — строй в два раза дольше. — Можно с кнутом? — Да. И флейту возьми. Чтобы пугать заранее.
—
Ночь. У костра. Гарнизон сидит, молча жрёт. Усталость в глазах, сажа в волосах, отчаяние — в языке.
Я поднял кружку: — За первый день без смертей! За дебилов, ставших чуть менее дебилами! И за Пиздюху — пусть она всегда будет на нашей стороне.
ИНТЕРФЕЙС: День 13 окончен. Угроза — отсутствует. Армия — на пути к совершенству. Надежда — жива. Мозги — под вопросом.
Глава 104
С утра воздух стоял такой, будто его кто-то вскипятил, забыл на плите и вылил обратно в деревню. Гарь, пепел, жжёная кожа, да ещё и лёгкий шлейф канализационной трагедии — всё это вилось над улицами, как злая ведьма без мыла.
Пацан примчался, будто его вшивый черт гнал в пятку. Лохматый, в одной калоше.
— Там!.. Мастерская!.. Всё… пылает!.. — выдохнул он и осел на землю, отстёгивая вторую калошу в панике.
Побежал. Уже по пути понял — горит не просто дом. Горит Костыльня — древнее логово нашего местного сапожного мастера, который умер ещё до войны, но здание его, видимо, решило догореть сейчас, по велению высших сил.
На месте — дым, копоть, крики, ведра и бессмысленные движения толпы. Внутри, как червяк в компосте, копошился мужик — седой, копчёный, как уличный лещ, с глазами, как у того, кто уже трижды разочаровался в жизни.
— Ты кто такой? — буркнул я, отгоняя гарь рукой.
— Сапожник, — прохрипел тип. — Трофимий. Нитков. Из рода Нитковых. Нас ещё монахи боялись.
ИНТЕРФЕЙС: Новый персонаж обнаружен. Сапожник. Имя: Трофимий Нитков. Характер: вонючий и вязкий. Специализация: обувь, порча, возможно — проклятия. Риск наличия скелетов в шкафу: 88%. Вероятность, что шкаф — настоящий.
Когда угли остыли, начали разгребать завалы. Там, под слоем сажи и обугленных балок, Трофимий нашёл люк. Под люком — пустота. В пустоте — ящик.
Тяжёлый, кованый, с замком, как у монастырского сейфа, и символом, от которого даже у Харька поджилки хрустнули: два рога, чёрное солнце и надпись на языке, будто списанном с дурной литургии.
— Это твоя хренотень? — спросил я.
— Ага. Наследие. Только дед велел не открывать. Никогда. Ну, почти. Если совсем жопа — тогда можно, — пожал он плечами.
ИНТЕРФЕЙС: Опасная находка. Метка: Тёмная. Открытие не рекомендовано без наличия запасной деревни. Или хотя бы свежей жертвы.
Мы переглянулись. Я махнул рукой:
— Пока не трогаем. Пусть постоит. Пуганём им Пузо, если опять к казне полезет.
Вечером Трофимий уже получил мастерскую. Кривобокая, из остатков старой бани и обломков двора. Внутри он разложил инструменты, шкуры, молотки… и банку.
В банке — соль, волосы, дохлый сверчок и монетка с кривым лицом.
— Это чтобы злые духи не зашнуровали мой мозг, — спокойно сказал он.
ИНТЕРФЕЙС: Активирована мастерская «У Ниткова». Специализация: обувь, ритуалы, подозрительные запахи. Рейтинг доверия: 22%. Страх населения: 71%.
Позже мы с ним сидели у костра. Он курил что-то с ароматом берёзы и дохлой кошки. Я пил воду, потому что пиво закончилось.
— Ты сапожник… — начал я.
— Я — то, что нужно, когда начнут рушиться звёзды, — перебил он. — А пока просто подбиваю каблуки. Чтоб убегать удобнее было.
**
Подвал, где теперь хранился ящик, обрёл новое имя: “Точка Неизбежности”. Там темно, холодно и даже крысы туда не заходят. Нитков поставил у входа метку из ржавых гвоздей и кости.
— Кто полезет — тот ляжет, — сказал он, и я ему поверил.