И тут мне пришла в голову мысль, что, может быть, посетителю плохо. Я быстро подошел к нему и распахнул отвороты тулупа… Передо мной сидел улыбающийся Антон Алексеевич.
— Ну, вы меня и разыграли! — упрекнул я Константинова. — Только не понимаю, к чему весь этот маскарад. Вы что, сами на рыбалку собрались и меня пришли приглашать?
— Возможно, и так!
— Зря старались, я не рыбак и не охотник, — сказал я, переходя на более официальный тон.
— Дмитрий Константинович, не обижайтесь. Уж очень люблю пошутить. Говорят, что у многих это с возрастом проходит, а я хоть и стар внешне, но душа все еще молодая. Да и жить с шуткой как-то веселей.
— Знаете, Антон Алексеевич, я рад, что таких шутников, как вы, не так уж много. Я рад, что «у других проходит», а то хоть швейцара у дверей ставь.
— А это не просто шутка, а со значением.
— С каким значением?
— А с таким, что это и есть тот самый мохнатый мучитель Ванюши, который не давал ему покоя ни днем ни ночью, все эти годы истязал и был причиной столь тягостного удушья.
— Вы в этом уверены?
— Несомненно. Мною уже проведена накожная проба.
Я посмотрел на тулуп, который Антон Алексеевич небрежно сбросил на стул, и ничего особенного не заметил. Обычный дубленый тулуп светло-коричневого цвета, потертый и заштопанный во многих местах.
— Так вы все же ходили без меня к Клюевым? А ведь, если мне не изменяет память, мы хотели побывать там вместе.
— Да, ходил! Каюсь, не должен был этого делать, но такой уж беспокойный у меня характер, не смог утерпеть. Очень хотелось проверить правильность нашего предположения.
— Вы хотели сказать «своего»?
— Не будем мелочны, ведь к этой мысли и вы склонялись. Я только раньше высказал ее вслух.
— А как вам удалось установить, что именно шуба явилась причиной болезни? — теперь уже с неподдельным интересом спросил я Константинова.
— А я уже почти знал, что именно с ней связаны страдания.
— И промолчали?
— Я говорю «почти» и, естественно, должен был в этом убедиться. Рассуждения мои были приблизительно следующими. Когда я в то наше первое посещение садился на постель к больному, одеяло подвернул под матрац. При этом нащупал овчину, которая лежала под матрацем. В тот момент я не придал этому значения, и только позднее тулуп стал одним из звеньев, так сказать, логической цепи моих рассуждений.
Как вы помните, приступы бронхиальной астмы начинались у больного поздно вечером и длились несколько часов подряд, почти всю ночь до утра. Сам по себе этот факт еще ни о чем не говорит, но все же указывает при аллергической причине заболевания, что провоцирующий фактор находится где-то поблизости от больного. Так оно и было, ибо Иван постоянно вдыхал запах тулупа.
В прошлую субботу в беседе с родственниками я выяснил, что из членов семьи чаще всего уезжает дед Ивана, Фрол Прокопьевич. Ездит он в деревню к своей матери обычно на праздники.
— К матери? Сколько же ей лет?
— Что-то около ста. Зимой, кроме деда, никто никуда из семьи Клюевых не отлучается, а отпуск родители Ивана используют летом, когда в школе, где они работают, каникулы. На мой вопрос, а не холодно ли в лютый уральский мороз в деревню ехать, Фрол Прокопьевич и сказал: «А у меня такой тулуп, что никакой холод не страшен», — и при этом показал на кровать, где лежал Иван. А я возьми и попроси его: «Фрол Прокопьевич, а не дадите ли вы мне его на рыбалку сходить?» Тот согласился и при этом заметил, что он ему до следующего года нужен не будет.
Я смотрел на моего собеседника широко открытыми глазами: «Ну до чего же все просто! И как мне самому это в голову не пришло?», и не удержался от похвалы:
— Антон Алексеевич, вы просто талант…
— Ну уж, талант, — прервал меня Константинов. — Никакого таланта нет, просто все мы по-разному смотрим на одни и те же вещи. Это у вас, молодых, сейчас разная аппаратура. А у нас многие годы был только «РУГ». Вот и приходилось быть особенно наблюдательным.
— А это что такое?
— Руки, уши и глаза! Что же касается Клюева, та пока радоваться рано, посмотрим, повторятся ли приступы в дальнейшем.
С тех пор прошло много времени. Иван Клюев выздоровел (причиной его болезни действительно был тулуп). После службы в Армии он поступил на машиностроительный завод и одновременно учился заочно в политехническом техникуме. Первые годы я иногда встречал его, изредка получал от него поздравительные предпраздничные открытки, а затем потерял из виду. Говорили, что он уехал по комсомольской путевке на стройки в Тюменскую область, женился и осел там.