– Ещё чего…. Приказываю пристрелить фашиста, нечего с ним цацкаться, – зло произнёс он и выругался матом. – А тебя, старшина за сочувствие врагу, тоже надо расстрелять. Арестуйте его, – приказал он солдатам.
Трое бойцов отобрали у меня винтовку. Да я и не сопротивлялся. Только пытался объяснить им, что я новый снайпер-инструктор и подчиняюсь непосредственно командиру полка. Но с пьяными тяжело разговаривать. Раненого немца они застрелили, решили, что он всё равно помрёт.
Среди толпы солдат, я заметил Саньку и окликнул его. Он обрадовался, что я жив и спросил: «Гришку не видел?»
– Не видел, – ответил я. – Меня арестовали, Объясни им кто я такой. Саня знал этого лейтенанта и по-свойски, матюгаясь, стал доказывать, что тот ерундой занимается. Вскоре появился комбат Озеров, с которым я недавно познакомился. Он заступился за меня и приказал вернуть винтовку и всё, что у меня отобрали. Комбат выглядел совершенно трезвым, и когда мы отошли в сторону, зло сказал:
– Нажрались заразы…. Я потом разберусь, кто их так напоил…
Я спросил капитана:
– Что нам, снайперам, делать дальше?
– Выполняйте приказ командира полка.
– Мы пулемётчиков уничтожили, больше других указаний не было.
– Тогда действуйте по обстановке, – посоветовал комбат и ушёл наводить порядок в своём батальоне.
Пленных немцев уже построили в колонну, но не знали в какую сторону их вести. На обоих флангах шёл не затихающий бой, в небе летали наши и немецкие самолёты, гоняясь друг за другом. Мы с Саней нашли Григория среди группы пьяных бойцов, он тоже был заметно поддавши. Я спросил у него, чего он пил, не из своей ли фляжки? Но Гриша успокоил меня, что свою водку не тратил, а его угостили ребята. Вскоре батальон разделился по ротам и пошёл атаковать противника на левом фланге, где проходила шоссейная дорога. Мы последовали за всеми. Дорогу немцы хорошо укрепили, по бокам её стояли бетонные доты, а мост через ручей был взорван. Батальон окружил противника, прорвавшись к дороге. Завязался ожесточённый бой. Кругом дым, треск, крики. Солдаты бегут в атаку с бледными от ужаса лицами, тут же ругань и стоны раненых
Мы залегли возле дороги, вместе с другими бойцами, выслеживая в оптические прицелы свои жертвы, затем меткими выстрелами убили пулемётчиков в дотах. Вместе с нервной дрожью, у меня появился азарт. Всё происходило, как в тумане, или в страшном сне. Казалось, что вот сейчас проснусь, и этот кошмар закончится. В перестрелке я уничтожил ещё несколько солдат противника. В конце боя комбат отметил в наших снайперских книжках количество убитых нами немцев. Так было положено. Хотя это был мой первый серьёзный бой, я плохо помню подробности. Возможно, сказались полученные мною, в дальнейшем, три контузии.
Когда наши подразделения дорогу заняли полностью, то через ручей двинулась колонна танков. Переправившись на этот берег вброд, танкисты остановились и посадили к себе на броню роту бойцов. Затем на большой скорости помчались вперёд. А оставшиеся роты, пошли громить правый фланг. Мы с Саней и Гришей присоединились к колонне нашей дивизии, двигавшейся по дороге на запад, вслед за танками. Солдаты шли пешком, ехали на лошадях и на автомашинах. На шоссе нас с ребятами подобрала штабная машина. Начальник штаба Соколов, узнал меня и велел шофёру остановить. Я хорошо помню, с какой радостью и гордостью, что меня узнали, я садился в машину. Теперь можно было расслабиться и отдохнуть.
6 – На допросе у особиста
Освобождённый от фашистов литовский посёлок почти весь сохранился. Разрушенных домов здесь было не много. На штабной машине мы доехали до здания, где решили расположить штаб дивизии, и одновременно штаб двадцать первого полка. Здание это было старинное, кирпичное, в два этажа. Когда проезжали через посёлок, то я отметил, что по размеру он был меньше Данилова, примерно на треть. Много здесь имелось кирпичных домов. В центре стоял красивый костёл. Повсюду, на улицах толпились гвардейцы. Командиры устраивали их на постой в дома местных жителей, но сделать это было не просто: шутка ли, поселить дивизию, численностью около шести тысяч человек.
Возле здания, куда мы приехали, толпилось много солдат и офицеров. Они разгружали с машин ящики и коробки. На высокой черепичной крыше колыхался флаг с фашистской свастикой. Похоже, что здесь был немецкий штаб или комендатура. Двое красноармейцев полезли на крышу, и люди, стоявшие в низу, с интересом смотрели, как они скидывали ненавистный флаг и укрепляли свой, советский. Когда флаг был заменён, работа по разгрузке штабного имущества возобновилась. Спрыгнув с машины на землю, я обратил внимание на группу молоденьких девушек в военной форме. Они тоже несли какие-то вещи, а солдаты, суетясь вокруг них, предлагали свою помощь.