Своя особенность причин.
Все пьют и даже бьют посуду
Недорогого образца.
И только мы всегда, повсюду
Все допиваем до конца.
Спасайся от хандры и сплина,
С парами алкоголя — ввысь!
У нас такая дисциплина:
Нам не допив не разойтись.
Какая жажда нас изводит?
Чем россиянин одержим?
Объем обиды превосходит
Объем посуды со спиртным.
И кто осудит нашу склонность?
У нас национальный стиль!
Достигнутая завершенность -
Опорожненная бутыль!
СВИДАНЬЕ
АХ.
Сквозь сутолоку улицы московской,
Сквозь легкий дождь она ко мне бежала,
От столкновенья робости с отвагой
Порывисто струился каждый шаг.
Струились волосы и платье на груди,
Разбросанно струился легкий плащ,
Разорванно, как финишная лента,
Струился шарф. Она ко мне бежала,
Досадуя на все, что гасит скорость,
Как бы выбрасываясь из одежды,
Ладонями дождинки отстраняя,
Как отстраняют ветки на пути...
Вот так она бежала через площадь,
Закинув голову движеньем олимпийским,
С лицом горящим и надменным от стыда.
Так в древности к возлюбленным бежали
Или, прекрасна в доблести гражданской,
В кварталы Рима римлянка вбегала,
Чтоб городу кричать: “Враг у ворот!”
.. .И стоит ли теперь мне говорить,
Что мы в кино чуть-чуть не опоздали.
Шла итальянская картина в этот день.
СИЛА
Да, стрелка компаса склоняется, дрожа,
В ту сторону, где вытянутый меч.
Сильнее блеска мысли блеск ножа.
И все-таки хочу предостеречь:
Всего сильней евангельская речь
* * *
Сирень и молнии. И пригород Москвы -
Вы мне напомнили, а может, и не вы...
Сирень и сполохи, и не видать ни зги,
И быстрые по гравию шаги,
И молодость, и беспризорный куст,
И самый свежий, самый мокрый хруст,
Где кисти, тяжелея от дождя,
Дрожмя дрожали, губы холодя,
Дрожмя дрожали, путались, текли.
И небом фиолетовым вдали
Твой город, забегая за предел,
Библейским небом грозно пламенел
И рушился, как реактивный вал,
И в памяти зияющий провал.
Так значит - все? Так значит - отрешись?
Но я хочу свою додумать жизнь,
Когда дожить, в бесчестие не впав,
Нет признаков, мой друг...Иль я не прав?
Но почему ж так хлещут горячо
Сирень и молнии и что-то там еще,
Похожее на плачущую тень?
Кто ты? Что ты? Я все забыл, сирень...
* * *
Слились в объятиях, и он
Прикрыл ей поцелуем веки,
Чтобы продлился этот сон
На час? На день? Или навеки?
Она в обьятьях хороша,
Но в сущности не в этом дело:
Коснулась ли души душа,
Когда сливалось с телом тело?
СОВЕСТЬ
Дарвина великие старанья,
Эволюции всемирная волна.
Если жизнь - борьба за выживанье,
Совесть абсолютно не нужна.
Верю я - в картине мирозданья
Человек - особая статья.
Если жизнь - борьба за выживанье,
Выживать отказываюсь я.
Есть бессовесность, конечно, но не это.
Тянут люди трепетную нить -
Неизвестному кому-то, где-то
До смерти стараясь угодить.
Кто создал чудесный этот лучик,
И кого он не пускает вспять?
Погибали лучшие из лучших,
Чтобы этот лучик передать.
Говорить, конечно, можно много,
Многое понятно между строк.
Совесть есть, друзья, реальность Бога,
И реальность совести есть Бог.
СРЕДНЕРУССКАЯ ОСЕНЬ
Среднерусская осень особая,
В ней крестьянского много, женского.
Не кричит она, крыльями хлопая,
О себе с плетня деревенского.
Пионеры костры палят,
Иль рябины в холодном пламени?
Погляди, журавли летят,
Пролетают бесшумно, как планеры....
Золотые листья березы.
Тугоплавкая зелень ельника.
Осень, осень... Скрипят обозы,
Будет много работы у мельника.
СТАРИК И СТАРУХА
Море лазурное плещется глухо.
Залюбовался издалека:
Входят в море старик и старуха,
Медленно входят, в руке - рука.
За руки взявшись, все дальше и дальше,
Дальше от нас и от грешной земли.
Это трогательно без фальши,
Как хорошо они в море вошли!
В юности было...Впрочем, едва ли...
Где-нибудь в Гаграх или в Крыму
С хохотом за руки в море вбегали,
Но выходили по одному.
Боже, спаси одинокие души,
Всех одиноких вблизи и вдали.
Как эти двое жили на суше?
Так вот и жили, как в море вошли.
Музыка счастья доходит до слуха
И отдается болью слегка.
Входят в море старик и старуха,
И уже под водою в руке - рука.
СТРОФЫ
Ты золотистая, ты отмель у залива.
Мне хорошо с тобой в часы прилива.
Я в твой песок накатанный, горячий
Вхожу волной соленой и незрячей.
Я знаю, мед и яд твои объятья,
Но от тебя лишь ты противоядье.
Противоядье ты. Но где найдете,
В какой аптеке продают противомедье?
Моря, мелея, делаются тише,
А плоский берег делается выше.
Как много спеси в этом косогоре!
Жалею я мелеющее море....
Ты - вечный куст сирени у порога.
Я - вечно мимо проходящая дорога.
Нет, ты, скорей, костер в глубинах чащи,
А я охотник, у костра сидящий.
Я молча над огнем сижу склоненный,