Где горы зелени, где фрукты,
Где на закате теплоход?
Все разом потеряла вдруг ты,
Оставив земляков-сирот.
России южная бездомность.
Где пляж горячий, где песок?
Где моря Черного огромность
И кофе черного глоток?
ПРИЗНАНИЕ
Я вспоминаю вечер,
Как самого лучшего друга,
Когда ты прошла вдоль берега,
И я увидел тебя.
Целую пыльную пристань!
Где мы с тобой познакомились.
Целую трап неустойчивый!
По которому мы прошли.
Его убрали за нами,
Как будто отрезали разом
Вечное, чистое, девичье
Стремление отступать.
Но отступать уже некуда,
Но отступать уже поздно,
Но отступать уже незачем,
Собственно говоря...
Я вспоминаю твой облик -
Решительный и беспомощный.
Я вспоминаю твой облик -
Торжественный и смешной.
Глаза, струящие ясность.
Ноги - два стройных стебля.
Длинные, смуглые руки,
Слабые руки птенца.
И только одна защита
В тяжелой копне за плечами.
Единственная защита
В тяжелой копне волос,
В которой запутался ветер,
В которой запуталось солнце,
Тем более, что ж тут странного,
Что в ней запутался я.
Домой возвращаюсь ночью,
В комнате свет зажигаю.
Что-то такое хорошее
Сделать мне предстоит?
Да! Закурить сигарету.
Да! Поглядеть твое фото.
Вот оно, что оказывается
Сделать мне предстоит.
Медленно я закуриваю.
Медленно открываю,
Пахнущий пихтой ящик
Письменного стола...
И ты, повернув свою голову,
Глядишь, почти улыбаясь,
Цветок, что сумел пробиться
Сквозь камни в центре Москвы.
Я думаю: - В самом деле!
Не поставить ли фотографию,
Чтобы ты цвела в моей комнате,
В вазу со свежей водой?
Но вот, что всего удивительней,
Вот, что непостижимо -
Ты делаешься прекрасней
С каждым днем на глазах.
Как будто бы снимок - яблоко.
Оно наливается соком.
Северная антоновка!
Это же имя твое.
Яблоко. Я задумался.
А вдруг тебя кто-то надкусит?
Яблоко. Я задумался.
Неужто тебя сорвут?
А если стряхнут тебя с ветки,
Куда ты покатишься, яблоко,
Куда ты покатишься, а?
ПРОТИРАЮЩАЯ ОЧКИ
Там торкались в стекло окна
Зелено-гибкие побеги.
Была задумчива она,
Полуопущенные веки.
Взяв со стола его очки,
Она платком их протирала.
Движение ее руки
Движенье ветки повторяло.
Руки трепещущий наклон,
И ветки за окном скольженье..
С улыбкою подумал он:
Далековатое сближенье.
И вдруг послышалось остро,
Как сказанное кем-то слово:
Чем машинальнее добро,
Тем убедительней основа.
Порою тихо и светло,
Чуть приподняв очки повыше,
Она дышала на стекло,
Как на птенца ребенок дышит.
И эта белизна платка
Щемящей сладостью смущала:
Так в детстве мамина рука
Глаз от соринки очищала.
И он подумал: чудеса!
Не совпадения удачность -
Приоткрывает небеса
Рука, творящая прозрачность!
И прожитое вороша,
Знававшая такие корчи,
Вдруг успокоилась душа -
Почуял он - и стала зорче.
Он разглядел издалека,
Как некий запоздалый сокол:
Сестру и мать у очага,
Что и не снилось из-за стекол.
РЕБЕНОК
Первозданною радостью брызни
И рассмейся от счастья навзрыд!
За невидимой бабочкой жизни
По лужайке ребенок бежит.
Косолапые эти движенья,
Человек, человек, человек!
И зеленой земли притяженье,
Убыстряющее разбег.
Пузырящийся парус рубашки
Да кудряшки, и только всего.
Верноподданные ромашки
Припадают к ножонкам его.
И трясется от хохота прядка,
Он бежит через лес васильков,
И зубов его верхних двойчатка
Ослепительней облаков.
Никому никакой укоризны,
Вздор - сомненья и мелочь обид.
За невидимой бабочкой жизни
По лужайке ребенок бежит
И земля, улыбаясь на топот,
Подстилает траву, как постель.
И ступням его шепчет, должно быть:
Параллель, параллель, параллель!
РОЖДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Дикарь в лесу бананы ел,
Рукой прокорм прикрыв сурово.
И жадно на него глядел
Младенец племени чужого.
Младенец чмокал, как во сне,
Дикарь и сам как бы спросонок,
Но равнодушно не вполне
Подумал: голоден ребенок.
Держаться крепче надо впредь
Законов племени и веры.
Ребенка хочется жалеть,
Хоть он не из моей пещеры.
Тогда невидимый огонь
Влетел в него, сорвавшись с неба.
И он ребенку ткнул в ладонь
Прообраз будущего хлеба.
Ребенок ел. Он дал еще.
Чему-то смутно удивился.
И вдруг подумал: хорошо...
И человек на свет явился.
РОССИЯ ПЬЮЩАЯ
Любовь, разлука, ностальгия -
Ряды обиженных мужчин
Повсюду пьют. Но лишь в России