— Нет, ты бы не сделал этого… — проговорила Гермиона тихо. — Ты хороший человек, Драко. Ты бы не стал причинять ему вред.
Драко развернулся к ней всем телом и оглядел таким изумленным взглядом, что она смутилась. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом схватил её холодные руки и сердито воскликнул:
— Почему ты не накинула куртку или тёплую мантию? Совсем свихнулась! Решила свалиться с воспалением?
— Я надеялась, что найду тебя и ты меня согреешь. — проговорила Гермиона, пытаясь быть бодрой, но её зубы уже вовсю отбивали чечетку.
Драко резко потянул её к себе на колени, чтобы спрятать от холода в тепле своих рук и тела, и завернуть в мантию, которую успел прихватить с собой ранее. Сделал почти незаметное движение палочкой, и она почувствовала, словно тает от тепла. И дело было не только в согревающем заклинании.
— Чёрт, ты такая ледышка! — Драко потирал её спину, дышал ей на шею и щеки теплым воздухом и бормотал. — Грейнджер! Я не знаю, почему ты так веришь в меня? Почему? То, что ты со мной, это невероятно… — а когда она сверкнула на него вопросительным взглядом, продолжил. — Да, помню, конечно, я хитрый, умный и сексуальный, но… Черт возьми! Я каждый раз смотрю на тебя и не могу понять, почему и за что мне так повезло? За что ты меня любишь? Может Поттер прав и это просто жалость?
Гермиона почти раздражённо выдохнула ему в шею и остановила его бормотание, воскликнув:
— Драко! Помнишь, что ты сказал в лондонском парке?
Он остановил движение рук, хмыкнул, не понимая о чём она, и Гермиона напомнила ему:
— Ты сказал, что тебе надоело слушать всех вокруг. Что ты уже наслушался и хочешь слышать только себя и свое сердце!
Малфой покачал головой, припоминая это, а Гермиона ухватила его лицо ладошками и прошептала, заглядывая в серебристые глубины его глаз:
— Пожалуйста, не сходи с этого пути! Не делай шаги назад! Я верю в тебя, потому что чувствую, что у тебя всё получится! Я с тобой и я люблю тебя!
Он прерывисто выдохнул, опаляя её тёплым дыханием. Взял в ответ её лицо в свои тёплые большие ладони, разглядывая с любовью. Она скользнула руками по его ушам, ласково провела по шелковым белым волосам и вдруг отпрянула от него, выпутываясь из тёплого гнезда его рук. Встала и отошла.
Он разочарованно и непонимающе нахмурился.
Драко не знал, что она задумала. А Гермиона подошла к краю бассейна и вдруг расстегнула молнию на боку платья и скинула синий сверкающий кусок ткани на землю. Она поежилась от холода, который прошёлся по её телу волной мурашек, но решительно расстегнула лифчик и, обернувшись, кинула его в ошеломлённого блондина:
— Закрой рот, а то снежинки залетят!
— Г-гермиона, ты… — Драко сглотнул.
А она скинула туфли и медленно сняла свои маленькие чёрные трусики. Гермиона предполагала, что её вид был самый что ни на есть развратный, когда наклонилась подобрать их, чтобы бросить в ту же сторону.
— Грейнджер… Ты хочешь моей смерти? — услышала она позади хриплое рычание и нырнула в горячую воду.
Драко поймал её в бассейне через короткое время, когда тоже разделся, хаотично покидав свои вещи на шезлонг.
— Решила сбежать от меня?
Она ухватилась за его широкие обнажённые влажные плечи, а он резко прижал её к себе, совершено не смущаясь своей болезненно твёрдой эрекции.
— Я хотела согреться… — она застонала, когда его руки под горячей водой заскользили по её телу, обжигая не хуже кипятка, а мягкие губы поймали её рот.
Но их планы нарушили Блейз и Полумна, выскочившие из дома совершенно не вовремя.
— Вот вы где, любовнички! — воскликнул Блейз возмущённо. — У вас целая кровать в доме, а ну прочь из моего бассейна!
— Забини, отвали, чёрт тебя возьми! — кричал Драко, разворачиваясь к ним спиной и закрывая собой Гермиону.
— Малфой, не дерзи! — Блейз кинул на шезлонг два халата. — Даже я там не занимаюсь сексом!
— Да, он говорит правду! — подтвердила Луна, с интересом разглядывая фигуру Малфоя, которую несомненно было хорошо видно в подсвеченной светильниками воде.
Гермиона рассмеялась, целуя Драко в плечо:
— Ладно, давай пойдём в кроватку…
— Чёееерт! — разочарованно зарычал он, недовольно скаля белые зубы…
Но оказавшись в кровати, от усталости и горячей воды их так разморило, что они уснули не снимая тёплые банные халаты, как только добрались до подушек. Последнее, что она слышала, как Драко сонно бормотал, подтягивая её ближе к себе:
— Гермиона… Никто не заставит меня сделать шаг назад… Будь уверена… С тобой только вперёд и вверх…
Следующее утро ударило горячим лучом солнца по глазам. Гермиона почувствовала всем своим существом — Драко не было в комнате. Она вздохнула и повернулась к его подушке.
На ней лежала записка и бриллиантовая снежинка:
— Гермиона, доброе утро! — прочитала она вслух, трогая кончиками пальцев витиеватые линии текста на шершавом белом пергаменте. — Не стал будить тебя. Рано утром мне пришёл вызов в Министерство и мы, скорее всего, увидимся только в школе. Твой Д. Послесловие: Эта снежинка твоя, прицепи её ближе к сердцу и вспоминай меня. Послепослесловие: Мне сегодня приснилось, что мы танцевали в моей гостиной в Хогвартсе. Под музыку, которую обычно ставил Слизнорт, когда напьётся настойки. Ты была в моём халате, а потом скинула его и осталась совсем обнажённой… Ты не представляешь, как я хотел разбудить тебя, еле сдержался… Эти сны и ты, Грейнджер, планомерно сводите меня с ума…
Она хмурит брови, вспоминая его записку и останавливается у окна в узком коридоре вагона, пропуская компанию слизеринцев.
— Привет, Грейнджер! — Теренс как-будто случайно прижимает её к стеклу, проходя мимо. — Извини, не хотел…
Она не в том настроении, чтобы шутить. Раздражённо толкает его от себя.
— Хиггс, отвали…
Он посмеиваясь, уходит за своими и кидает ей.
— Грейнджер, могла бы быть и повежливее…
— Не с тобой, придурок… — сквозь зубы шипит Гермиона и поворачивается к окну, погружаясь в свои мысли.
Что будет, если Драко узнает правду о её самоуправстве? Она конечно же понимает, что её действия были не безобидны. И от этого так трудно открыть рот и прямо сказать: « — Драко это не сны, это воспоминания, которые я пыталась стереть…», а потом увидеть его реакцию…
Гермиона не раз замечала, что он слишком идеализирует её. И одному Мерлину, известно как он отреагирует… Одна надежда на его любовь и понимание. На то, что она сможет ему всё объяснить, а он сможет к этому отнестись спокойно.
Драко задумчиво царапает ногтем сбитый край железного стола в комнате для встреч с заключёнными. Перед глазами её лицо. Её изящная обнажённая фигурка темнеет соблазнительным силуэтом на фоне светящегося белого пара. Её элегантный наклон за трусиками…
Великий Салазар и все боги мира!
Если бы она знала, что делает с ним! Маленькая кудрявая богиня! Лучшая во всём! Умная, добрая и красивая!
Почему он не замечал этого раньше? Нет, он замечал, но именно это его и раздражало… А потом вдруг всё перевернулось с ног на голову и она вошла в этот его перевернутый мир. Или наоборот — мир наконец встал так, как и положено, на ноги. И он был с той, с кем и должен быть. День изо дня. Всегда.
Резкий голос обрывает его романтические думы.
— Заключённый номер тысяча четыреста пять! Мистер Люциус Малфой!
Драко выпрямляется. С противным лязгающим звуком открывается дверь и в небольшую серую комнату, где из мебели только обшарпанный стол и два стула, входит его отец в сопровождении аврора.
Драко не шевелится, чтобы встать и поприветствовать его, как и положено воспитанному аристократу и сыну лорда. Он хмуро наблюдает за действиями аврора, который пристегивает магией руки отца к столу, а ноги к стулу.
— Благодарю вас, аврор Берти! — произносит тот важно, словно ему принесли заказ в ресторане, а сам он не в полосатой робе заключённого, а в идеально отглаженном смокинге.