Отец даже в таком унизительном положении себе не изменяет. Всё такой же чопорный аристократ до кончиков ногтей, несмотря на то, что ногти грязные, а волосы не мыты и висят жирными паклями у лица.
Люциус, оценивающе сверкнув серым острым взглядом, резким движением головы откидывает мешающиеся длинные седые волосы назад.
— Здравствуй, сын! — чеканит он, разглядывая Драко.
— Здравствуй, отец. — отвечает тот, копируя его снисходительный тон. — Как ты? Зачем вызвал так рано? Наша встреча была назначена на середину января.
Драко кажется странным не только это. Отец вызвал его одного, хотя обычно встречи проходили вместе с матерью. Люциус вскидывает голову и в его глазах мелькает что-то. Драко не понимает что это. Отчаяние? Сожаление? Решимость? Или всё сразу?
— Эмм… Драко… — начинает тот не совсем уверенно, но берёт себя в руки и продолжает твёрдым голосом. — Я в порядке, спасибо, что беспокоишься. И… Всё дело в твоей матери, её целитель написал мне. Он запрещает нам с ней видеться, потому что эти встречи, оказывается, очень сильно подрывают её здоровье. Всё лечение насмарку, так он сказал. И они каждый раз начинают заново. А это значит, что она вновь и вновь проходит тот же курс терапии, что не так уж и приятно…
Драко молча слушает отца. Его злит, что целитель не предупредил его об этом. Не сказал и слова, когда он был на днях в Мунго. Успокаивал, что Нарцисса идёт на поправку.
— Ясно… — выдыхает он недовольно. — Мама этого не поймёт…
Несмотря ни на что, Драко всегда приветствовал общение родителей. Они являлись для него показательной парой. Что бы ни происходило вокруг, эти двое всегда протягивали друг к другу руки, поддерживали и любили. И хотя отец был частенько слишком строг с ним, бывали и счастливые дни в жизни семьи Малфоев.
Люциус дергается на стуле, пытаясь склониться ближе к сыну. Драко замечает, как сильно он постарел, лицо в глубоких морщинах, под глазами тёмные круги. Он шепчет потрескавшимися губами:
— Драко, сынок… Мама поймёт! Я сделаю всё для вас, для тебя и Нарциссы… Всё, ты понимаешь? Я верну наше богатство и нашу недвижимость. А твоя задача, вернуть былое уважение и вылечить мать! Участвуй в благотворительности! Помогай больницам, школам, Министерству! Делай что-то для блага общества. Помогай бедным. Ты должен подняться и доказать, что Малфои не какое-то там отребье! Мы не падаль! Мама всегда говорит, что ты сильный, ты сильнее нас с ней и ты сможешь…
— Подожди! — резко прерывает его Драко, речь отца подозрительно напоминает прощальный завет. — Что ты собираешься сделать?
Люциус отклоняется от него на спинку стула и глухо усмехается:
— Это уже моё дело, Драко… Помни одно, я всегда старался для нас, для семьи, я хотел вырастить тебя настоящим блестящим аристократом. Ты вырос именно таким! И ты должен взять в жены аристократку! Слышишь? Только аристократку, чтобы она была под стать тебе, умная, красивая, как картинка! Чтобы ваши колдографии в газетах притягивали взгляды обывателей…
Драко прищуривается и хмурит брови. Серьезно? Ну нет. Отец не может больше указывать с кем ему быть и кому и что он должен. И говорит прямо, резко и без обиняков:
— Папа, я встречаюсь с Гермионой Грейнджер…
— Что?! — чуть не задыхается тот от шока.
Для него это точно шок, если не сказать больше…
— Да. Должен тебе сообщить, пока об этом не написали в газетах и пока наши общие колдо не стали притягивать взгляды обывателей. Мы любим друг друга и я не откажусь от неё, чтобы ты мне сейчас ни говорил…
Люциус шумно выдыхает, пораженно сверкая глазами из-под седых бровей. А Драко ждёт криков разочарования, проклятий и упрёков. Но отец моргает и тихо бормочет:
— Грязнокровка и чистокровный… Великий Салазар…
— Отец!
— Нет, подожди, сын, давай проясним… Давай начистоту… Ты трахаешь её, чтобы подняться в глазах общества? — с надеждой спрашивает он, а в душе Драко нарастает волна ярости. Он сжимает губы. Его ноздри раздуваются и он чуть-ли не рычит:
— Я же сказал, что… Ты считаешь, что я пользуюсь её известностью?! За кого ты меня принимаешь? Чёрт возьми! Прими это, отец, потому что мне сейчас насрать на всё, что ты внушал мне! На весь этот долбанный аристократизм, на чистоту крови, и на твои гребаные деньги тоже!
Тот совершенно неаристократично закатывает глаза и громко стонет:
— Чёрт… Не будь ты идиотом! Это не только мои деньги, они принадлежат всей нашей семье. А значит они по праву принадлежат и тебе. — Люциус склоняет голову и нервно ерзает на стуле, ему неудобно сидеть в одном и том же положении.
В комнате повисает тишина, нарушаемая скрипом стула. Отец наконец успокаивается и снова начинает говорить, и в его голосе Драко не слышит ожидаемой издевки:
— Ладно… Хорошо. Хочешь любить эту заумную гриффиндорскую выскочку? Люби. Но помни, ты ещё разочаруешься в ней. Тебе будет сложно. Она не твой уровень!
— Отец!
— Драко, ты же знаешь, что я… — он качает головой и вдруг необычно мягко произносит. — Я беспокоюсь о тебе… Всё что я делал и делаю — всё для тебя и для нашей семьи!
А у Драко на душе почему-то становится неприятно тяжело. Он чувствует — отец задумал пойти на какую-то жертву ради них с матерью, и поэтому так странно себя ведёт.
— Спасибо тебе за это… — говорит Драко совершенно искренне, разглядывая отца внимательнее и как-будто пытаясь прочесть его мысли.
— Это сарказм? — тот надменно поднимает бровь.
— Нет, отец… Я действительно благодарен тебе. Всё, что произошло со мной… Это заставило меня вырасти. И на многое посмотреть под другим углом… Увидеть себя со стороны. Понять, что я так больше не хочу. Та корка, которая наросла благодаря вашему воспитанию, моим комплексам и желаниям, лопнула. Теперь у меня другие желания и… — Он хмыкает. — И другие комплексы. Но я подчиню и этих демонов…
… Он выходит из Министерства, после полутарочасового общения с отцом, качаясь словно пьяный. Они говорили долго и много, вспоминали его детство, вспоминали путешествия всей семьёй, говорили о матери, и Драко за всё это время так и не смог спросить главного, что же задумал отец…
За окном тёмная ночь, в стекла бьётся холодный ветер, а Гермиона сидит на широком подоконнике в своей маленькой гостиной старосты и ждёт. Ждёт Драко Малфоя. Она пытается читать новую тему по рунологии, но почему-то именно сейчас ни одна руна не лезет ей в голову.
Она откладывает книгу в сторону и вспоминает, как помирилась с Гарри. Друг пришёл к ней в комнату на Гриммо, когда она собирала вещи. Снова просил прощения. А Гермиона давно простила, она не могла на него долго злиться. Понимала, Гарри будет переживать и беспокоиться, пока не уверится, что Драко теперь другой человек, не тот, которого он знал. И она попросила друга дать время её парню показать себя, попросила не сопротивляться её связи с Малфоем или их дружба потихоньку начнёт рушиться. А Гарри этого не хотел и обещал пересмотреть свое отношение к Драко. И это радует Гермиону. Ей нравится то, что они смогли поговорить по душам и помириться.
Она снова смотрит в тёмное стекло, тревожно кусая губы, и видит только свое отражение.
Драко, где же ты? Что с тобой случилось? Почему тебя вызвали в Министерство? И почему тебя все ещё нет?
А если он в Хогвартсе, то почему не маякнет ей об этом? Может быть он уже отдыхает у себя и не хочет её видеть?
Бежать к нему посреди ночи было бы, наверно, слишком навязчиво и неприлично, и Гермиона со вздохом спускается на холодный пол и идёт готовится ко сну. Принимает душ, переодевается в тёплую пижаму в красно-серую шотландскую клетку и забирается в постель, которая кажется невероятно пустой и холодной. Как быстро она привыкла спать не одна.
Стук в стекло заставляет её вздрогнуть и резко сесть в кровати. Она бросается к окну, а за ним во всей своей красе зависает в воздухе тот, кого она так долго ждала.
Гермиона открывает створки и снежная метель заносит холодный колкий воздух и рой белых снежинок в тепло её спальни.