А Драко, словно прочитав её мысли, все последующие дни ведёт себя с нею немного отстранённо на людях. Он рядом, но как будто не с ней. Это нисколько не обижает Гермиону.
Всему свое время.
Тем более, что они всё равно встречаются.
Например, на маггловедении.
Эти уроки даются ей нелегко. Особенно в те моменты, когда Малфой, игриво смотрит на неё с лёгкой полуулыбкой, облизывая губы и поигрывая пером в длинных пальцах. Ей так и хочется воскликнуть: «Драко, пожалуйста, прекрати!» или выгнать всех из кабинета и наброситься на соблазняющего её слизеринца. В ответ на его сигналы, Гермиона непроизвольно кусает губы и почти задыхается, а в кабинете начинает искрить от их переглядываний, что неизменно вызывает отклик учеников.
— Профессор Грейнджер, мы здесь… — закатывает глаза Гринграсс, а Паркинсон тычет ей в бок локтем.
— Профессор отвлекается на посторонние предметы… — шипит Нотт. — Не порядок…
— Маггловедение уже не то, — вторит ему Хиггс.
— Закройте рты! — холодно кидает Малфой, а те хмуро переглядываются… и молчат.
Гермиона ловит взгляд Теренса. Он хитро подмигивает ей, словно намекает на ту договорённость, когда она просила не трогать Малфоя. А она мрачнеет, берёт себя в руки и продолжает урок, стараясь не отвлекаться на Драко.
Они встречаются в столовой на обедах и ужинах.
Впервые Драко садится за гриффиндорский стол только на следующий день после шокирующего поведения новых парочек. Кидает новый номер «Пророка» перед Пэнси, которая теперь постоянно сидит рядом с Гермионой. И решительно усаживается на свободное место напротив неё, между Дином Томасом и Невиллом Долгопупсом.
— Вы читали это дерьмо? — спрашивает он резко. — За эту хрень Скитер нужно голову оторвать!
— Привет… — Невилл удивлён, но спокойно продолжает есть, а вот Дин рассерженно и брезгливо отодвигается от Малфоя с недовольным:
— Что за фигня? Ты забыл, где твоё место?
Драко медленно поворачивает голову в сторону Томаса и холодно разглядывает, словно тот букашка на рукаве его чёрного сюртука. Гермиона нервно дёргается, но Пэнси с невозмутимым видом кладёт руку на её ладошку.
— Не лезь, — шепчет она.
И Гермиона сжимает пальцы, стараясь утихомирить свое желание спасти Драко.
Он тысячу раз просил её не спасать его. Но как только она чувствует опасность, внутри словно что-то щёлкает. Она, кусая губу, следит, как Драко и Дин сверлят друг друга глазами, а её рука дрожит, готовая в любой момент схватиться за палочку.
— Томас, и где же по-твоему моё место? — спрашивает вдруг Малфой с наигранным интересом. — Удиви меня!
Тот сердито сжимает губы и выплевывает:
— Твоё место в Азкабане, придурок! Вали отсюда!
Паркинсон разочарованно хмыкает, Забини усмехается, а Драко качает головой:
— Никакой фантазии… Томас, я был там. И теперь моё место здесь! Ты понял?
— Да пошёл ты! Ты не смеешь сидеть за этим столом! — брызжет тот слюной. — Не имеешь права!
— Успокойся, я могу и буду сидеть там, где захочу! — невозмутимо парирует Малфой, и отворачивается от него, словно потерял всякий интерес к этому глупому спору, а Томас кидает требовательный взгляд на Гермиону:
— Это вообще нормально, то, что сейчас происходит? — повышает он голос, привлекая внимание учащихся с других столов. — Почему ты молчишь?
Он ищет поддержки у Рона:
— Ты тоже ничего не скажешь?
Рыжий хмурится и вдруг выдает:
— Нет, я скажу. Что ты пристал к нему? Пусть сидит, где хочет! Тебе места мало?
У всех от неожиданности открываются рты — Рон вступился за Драко. Впервые за всю историю их общения, если это так можно назвать.
— Ну, знаешь ли! Не ожидал я от тебя… — рычит Дин обиженно и вылетает из-за стола, как подстреленный.
Гермиона замечает, что Драко бросает удивлённый взгляд на Уизли, а Паркинсон широко скалится победной улыбкой, оглядывая остальных гриффиндорцев. Те, без сомнений, ожидали большего, может быть, драки или хорошего скандала. Они видят, что Герои войны, самые уважаемые люди факультета, спокойно воспринимают наглого слизеринца и в разочарованном недоумении отворачиваются к своим тарелкам.
— Хм, Уизли, спасибо… — Драко тоже способен удивить. — Твоя щедрость не знает границ.
— Не стоит благодарности… — важно отвечает тот, приобнимая свою довольную девушку за талию.
Гермиона посылает Малфою сдержанную улыбку. Она никогда не просила его садиться за гриффиндорский стол, но он сделал это. А сейчас сидит напротив неё, разглядывая её тем самым взглядом, от которого у неё всегда хороводы мурашек по всему телу. И она решается на маленькую шалость.
Гермиона сбрасывает туфлю, и, закусывая губу, тянется к Драко ногой. Она тихонько и очень нежно проводит пальчиками ступни по его голени. Но почему-то реагирует Невилл. Он резко подпрыгивает:
— Эммм… Гермиона? — его глаза удивленно расширяются, он смотрит вниз, под стол. — Бери левее…
Она одёргивает ногу, понимая что натворила, и в ужасе закрывает лицо ладонями, мгновенно краснея, как свёкла.
Черт, как стыдно! Снова досталось бедному Невиллу!
Она слышит, как рядом захлебывается в смехе Паркинсон, а Полумна шепчет на ухо:
— Гермиона, не страшно… Бывает…
Она поднимает виноватый взгляд на своего блондина, ожидая встретиться с холодом его сердитых глаз, но тот весело поглядывает на неё из-под челки, закусывая губы, и пытается сдержать смех. А Невилл, оказывается, уже сбежал из Большого зала.
— Это не смешно! — возмущённо восклицает она, но Драко не выдерживает, громко фыркает и смеётся.
Гермиона замирает, любуясь его искренними эмоциями. На одной щеке у него появляется ямочка, при виде которой её сердце начинает колотиться быстрее. И она желает почаще видеть Драко таким. Гермиона смущенно улыбается ему, не в силах совладать с магией его беззаботного смеха.
На ужине уже никто не смеет указывать его место, и с этого дня, Драко Малфой ест за гриффиндорским столом, сидя напротив Гермионы Грейнджер.
А по вечерам они каждый день встречаются в библиотеке. Сидят друг напротив друга и увлечённо читают и записывают, и как будто не замечают своего соседства, поддерживая негласное соглашение пока не сообщать миру о своих отношениях. Драко иногда дразнит Гермиону тем случаем с Невиллом — потихоньку щекочет её ногу кончиком ботинка и тихо смеётся. Еле уловимая улыбка мелькает на её лице, пока Грейнджер пытается читать, и иногда стреляет в него шутливо испепеляющим взглядом.
Со стороны они выглядят как бывшие враги, которые в конце концов заключили перемирие. Когда столы в самом дальнем библиотечном отсеке пустеют, он садится рядом, и Гермиона теряет голову от его близости. От его случайных поцелуев в шею или щеку. Или от того, как его длинные пальцы сминают ее юбку и настойчиво пробираются к её трусикам, лаская кожу бёдер горячей ладонью. Она не может и слова произнести, кусает губы, дрожит и закрывает глаза. Но как только он дотрагивается до влажной ткани между её ног, она ахает и вцепляется в его руку:
— Драко, кто-нибудь может услышать… Не надо…
— Здесь никого нет… Я хочу тебя…
— Драко… — она умоляюще моргает.
И он сразу же поднимается со стула, левитирует книги на полки и шумно скидывает пергаменты в сумку:
— Грейнджер, собирайся, или я сделаю это с тобой прямо здесь! Я уже не могу ни о чём думать, ты сегодня слишком вкусно выглядишь…
— Ты это говоришь каждый день… — смеётся она, а он притягивает её к себе, обнимая за талию:
— Потому что ты такая каждый день… — Он медленно и сладко целует её в губы, а от света его сверкающих обожанием глаз Гермиона снова покрывается сумасшедшими мурашками.
Как же я люблю тебя, Драко Малфой!
Они торопятся на выход, поглядывая друг на друга, как голодные. Иногда они идут в её комнаты Старосты, а иногда он уговаривает спуститься к нему.
И каждый такой несовершенный день прекрасен. Их отношения полутаинственные, о которых знают только друзья и подозревают окружающие, устраивают Гермиону. И ей ничего больше не нужно. Она чувствует внутри то, чего ей так давно не хватало.