— Как это не в своё? — шипит та возмущённо.
— Тише, уймись! — он хмурится.
— Как это не в своё? — та, как обычно, не понимает с первого раза. — Я вас свела!
— Ой, да ради Мерлина! Давай ты не будешь устраивать концерты, Святой Валентин в юбке! — он начинает заводиться, и злость искажает его лицо.
— Знаешь, я конечно не такая уж близкая подруга Грейнджер, иногда она меня конкретно бесит! Но сейчас! Сейчас вы оба меня бесите! Что бы там ни случилось, иди и помирись с ней!
— Это наше дело! Если ты не отстанешь…
— Я знаю, какой ты бываешь обидчивый и гордый! Но, дьявол тебя укуси, она первая из тех, кто протянул тебе руку помощи! Может быть, ты это забыл, мерзавец? Даже я вела себя по-скотски! Она любит тебя! И ты тоже её любишь! Засунь свой характер…
Она во многом права и это ещё сильнее раздражает Драко, словно его решение ничего не значит.
— Чёрт побери! — рычит он так, что полки с книгами вибрируют, угрожая скинуть старинные талмуды на пол. — Отвали от меня, Паркинсон!
Он грохает об стол кулаками, и разряды неконтролируемой яростной магии шумно отталкивают надоедливую девчонку к столу напротив.
— Придурок! — обиженно всхлипывает слизеринка и, показав ему средний палец, гордо следует к выходу.
Она прихрамывает.
Кажется, позже ему придётся общаться ещё и с Уизли. Просто отлично.
— Мистер Малфой, в библиотеке нельзя ломать мебель!
— Знаю, мадам Пинс! Ничего не сломано, это случайность! — кричит он в ответ.
— И повышать голос тоже!
Обманутая ведьма проявляется на стуле напротив и тихо заунывно стонет:
— Мистер Малфой, вам придется извиниться перед той девушкой или я сообщу о вашем поведении директору.
В ответ Драко тихо рычит.
— Чёрт возьми, ведьмы, как вы все достали! Ты же видела, что Паркинсон меня вывела из себя! — привидение недовольно хмурит белесые брови, и медленно и угрожающе склоняет голову набок. — Ладно, хорошо, я извинюсь! А сейчас исчезни!
Как ни странно, на следующий день Уизли игнорирует Драко, когда тот окликает Пэнси в коридоре, чтобы извиниться.
Грейнджер идёт следом за своими друзьями, и он поворачивает голову в сторону, делая вид, что не замечает её. В последнее время он постоянно так делает. Совершено по-детски избегает Гермиону. Хотя ему жутко, до ломоты в костях, её не хватает.
Гермиона больше не снится ему. Словно воспоминания о той ночи, как только их облекли в слова, вылетели из головы и растворились в воздухе.
Его сны наполнены всякой ерундой, и похожи на дурацкое маггловское кино. Он снова видит отца, такого, как помнил — холеного аристократа с тростью. Они разговаривают, и Драко что-то доказывает ему полночи, пока тот не ссыхается и не кричит, исчезая в воздухе: «Я же говорил тебе, глупый мальчишка, чем это кончится! Я твой отец, и я всегда прав!»
Он видит во сне корчующуюся от боли мать, предупреждающую, что Он где-то рядом и хочет всех уничтожить.
И, самое противное, Он, то есть этот гребаный псих-Волдеморт, пытающийся задушить Драко гнилыми костлявыми пальцами тоже возвращается в его сны…
Снится всё, что угодно, только не Грейнджер и это нервирует. Потому что она нужна Драко больше, чем он думал. Она спасала его от кошмаров, спасала от одиночества, она давала ему так много тепла и ласки, и себя… А он из-за гордого глупого упрямства продолжает её игнорировать. Наказывает её, а мучается сам…
Дни проходят за днями. Учёба и работа, которой он загружается по полной, казалось бы, должны совершенно отвлечь от мыслей. Но жизнь становится хуже, а он злее. Грейнджер тактично не беспокоит его, она принимает новые правила игры и держится в стороне.
Когда проходит около десяти дней после случившегося, рассерженный Блейз врывается в жилище Драко с бутылкой огневиски. Он с громким стуком ставит её на столик у камина и начинает ходить по проходу рядом с диваном, недовольно восклицая:
— Знаешь, я понимаю, у тебя сейчас не то настроение! Ты подавлен из-за смерти отца, ты злишься за что-то на Грейнджер, ты занят по самые уши… Но, я не понимаю, почему у тебя нет минутки для друга? Нам с Лу приходится тусоваться с Уизли и Паркинсон! То есть нет, Уизли оказался вполне себе нормальным, да и с Пэнс есть о чем поговорить, но их тупые приколы у меня уже вот здесь! — Он перечеркивает своё горло движением ладони. — Паркинсон иногда не видит границ! Вчера она наколдовала Луне светящуюся кожу! Ты бы видел, как это страшно смотрится ночью! Моей доброй девочке всё, конечно же, нравится, а я чуть не… Короче, мне не хватает вас!
— Блейз, уймись. — Драко усаживается в кресло, наблюдая за другом с аристократически вышколенным спокойствием. — И убери это, я не буду пить.
— Будешь! И всё мне расскажешь! Меня достало смотреть на ваши с Грейнджер тухлые лица! Я хочу общаться с нормальными умными людьми!
— Спасибо за нормального и умного, но я не пью. У меня завтра с утра урок. — Малфой непреклонен.
— Выпьешь антипохмельного!
— Я не варил его уже месяц.
— Вот дерьмо! Это я виноват! Я убедил тебя бросить это дело… Теперь с тобой и не напиться по-человечески!
— Чаю, кофе? — словно издеваясь, предлагает Драко.
— Да пошёл ты… — Блейз усаживается в кресло и выдыхает. — Малфой, ей хреново без тебя…
Драко вздрагивает и сжимает губы. Ему тоже непросто без Грейнджер. Но раненая гордость и растоптанное доверие кажутся важнее любовных мук. Он не хочет спрашивать, но вопрос вылетает сам собой:
— Она… Что с ней?
— Вроде бы ничего, Грейнджер как будто с нами, общается, смеётся, но почти не ест и постоянно прячется в своей комнате. Полумна говорит, что она не хочет никого видеть. — Блейз качает головой и забирает бутылку. — Ладно, я не буду лезть в ваши проблемы… Надеюсь, вы всё решите сами. Вроде бы взрослые адекватные люди… Казалось бы…
Они с минуту молчат.
— Забини, я бы рад что-то изменить… Но внутри что-то как будто держит. Не могу вот так взять и простить… — выдает Драко.
Он неожиданно чувствует, как душу царапают когтистые лапы вины за то, как жестоко он поступает с девушкой, признавшейся ему в любви, поддержавшей его в трудную минуту, с которой он был счастлив и планировал…
Да много чего планировал…
Блейз хмуро ждёт продолжения, и Малфой продолжает:
— Ты бы смог простить человека, которому… Которому ты доверяешь и… Хм… любишь, простить то, что он без твоего ведома стёр один момент из твоей памяти, за который ему было стыдно? Залез в твои мозги и по-хозяйки, не спрашивая, удалил его! А потом спокойно с тобой общался, как будто ничего не случилось? Это было бы честно со стороны этого человека? И ты бы простил ему это?
Мулат озадаченно нахмуривает густые тёмные брови и задумывается.
— А я вот не могу с этим смириться… — Драко трёт переносицу. — После всего, что между нами было, узнать, что она… В общем, Блейз, я тебе рассказал, но прошу не делиться ни с кем… Даже с Лавгуд.
— Ты же знаешь, что я могила… Честно говоря, теперь я вижу эту ситуацию по-другому… — Блейз ставит бутылку обратно. — Тут без огневиски не разобраться…
После того, как Забини все-таки намахивает пару рюмок, включается его рассудительность и мудрость. Он капает пару капель в кофе Малфоя и важно произносит:
— Друг, я тебе вот что скажу! Она имеет право на прощение. Грейнджер любит тебя. Тогда, у меня в гостях в шале, я тайно наблюдал за вами и… Я был так рад, что ты не послушал меня и Поттера и решился быть с ней. Вы оба светились от счастья, — он хмыкает на хмурую недоверчивую гримасу Драко. — И это не романтические бредни, не строй из себя циника! Кстати! У меня же с собой колдофото с того вечера! Моя крошка распечатала на выходных!
Он вытаскивает из-за пазухи рамку зелёного цвета. В неё вставлено колдо, где все те, кто был у Блейза на Новый год, искренне смеясь и улыбаясь, произносят слово «Сиськи!»
Взглядом он первым делом находит Гермиону. Она сидит у Драко на коленях, с розовым румянцем на щеках и выглядит невероятно счастливой. Яркая улыбка красит её милое личико, а он собственнически прижимает её к себе, одной рукой держа за талию, а другой поглаживая девичьи острые колени. В его внимательном взгляде, который он не сводит с неё горит огонь, и только дурак не поймет, что это любовь.