Что?!
А эта сумасшедшая продолжает горячо шептать:
— Драко, делай всё, что тебе хочется! А потом сотри мне память и мы будем квиты! — она касается пояса на его брюках, но Драко задерживает её нетерпеливые руки и заводит их Гермионе за спину.
Она часто и прерывисто дышит, а карие глаза полыхают огнём словно она
сама чёртово Адское пламя!
Малфой облизывает пересыхающие губы, оглядывая её, такую дикую и готовую ко всему, и вдруг усмехается:
— Я не умею этого делать достаточно хорошо, Грейнджер… Стирать память…
— Я тебя научу. Это не сложно. — она тянется к его шее и оставляет там несколько нежных полупоцелуев-полуукусов.
А он качает головой, закрывая глаза от удовольствия:
— Я заметил… Ммм… Но я не хочу этого делать. Не хочу мстить тебе…
— Тогда чего ты хочешь? — Она продолжает свою нежную пытку, целуя его подбородок и прижимаясь к его коже грудью.
Её острые соски призывно торчат на фоне кружевной розовой ткани и больше всего на свете Драко хочет сорвать этот красивый, но совершенно ненужный лифчик. Он желает ощущать её под собой, хочет любить Гермиону, жадно, дико, страстно, и Малфой впивается губами в нежную шею, отпуская её руки. Гладит спину, скользит до тонких розовых бретелек и стаскивает их с девичьих плеч, оголяя её прекрасную, самую идеальную для него грудь.
— Мерлин, Гермиона… Сейчас я жажду чтобы ты закрыла рот и я, наконец, сделаю с тобой всё, что захочу! И постараюсь, чтобы ты этого никогда не забыла! — Он склоняется, оставляя нежные поцелуи между её соблазнительными округлостями, скользит языком по соску, облизывает вокруг и захватывает его вместе с ареолой. Втягивает в рот, посасывает. Её несдержанные стоны вибрацией отдают сладкой пульсирующей болью в пах. Драко тихо стонет, а она вцепляется в его плечи и изгибается, подаваясь грудью вперёд. И он рад вкушать это блюдо под названием Гермиона Грейнджер и без промедления набрасывается на вторую грудь. Её громкая страстная реакция заставляет его самого чуть ли не кричать от желания, разрывающего на части:
— Гермиона, чёрт, как же я хочу тебя!
— Драко… — Она обвивает его шею руками, её жаркие губы снова находят его рот. — Ты веришь мне? — шепчет она, срывая поцелуй за поцелуем.
— Грейнджер… — задыхается он от её бурной страстности.
Штаны оказываются на полу. Он делает пару шагов назад и падает вместе с ней на кровать. Её волосы всклокочены и серы от сажи, и они падают на его лицо, отгораживая Драко от мира. Он видит только раскрасневшееся личико Гермионы, чувствует жар её податливого мягкого тела на себе. Он готов сожрать её. Жадно хватает нежные алые губы своими, тонет в пьянящих касаниях и поцелуях.
— Нет, скажи, ты веришь мне? Скажи, потому что это важно! — останавливает она, обнимая его лицо ладонями.
Малфой шумно дышит. Ловит ожидающий взгляд и ласково касается носом кончика её носа. Карие глаза требуют ответа и он ответит ей правду.
В той горящей кладовой в кабинете зельеварения Драко думал о многом. Он думал о том, что его мать скорее всего не вынесет его смерти и пропадёт, забытая всеми сумасшедшая женщина. Он думал, что вот так бесславно исчезнет род Малфоев, сгорит в огне, превратится в пепел. Так печально и глупо…
Но больше всего Драко жалел об одном — о том, что он никогда не сможет сказать Гермионе, как сильно любит её и простил, потому что сам грешен и не имел права так мучить её… Что она — самое лучшее, что случилось в его жизни…
Пламя рвалось в кладовую, а перед глазами Малфоя проносились картинки-воспоминания. И все о ней. Её задорная улыбка, искренний смех, тёплые объятия, её дикие своенравные кудри и милые веснушки… Её прекрасное тело и губы, дарившие ему море наслаждения и любви… Нет, он не хотел умирать. Он мог десятки раз погибнуть, когда шла война, но никогда не чувствовал такого отчаянного желания выжить. Драко прощался с жизнью, но в то же время надеялся и молил всех богов дать ему ещё один шанс увидеть её.
А когда Гермиона упала ему в руки, как ответ от тех самых богов, сердце Драко чуть не остановилось от осознания, что она может сгореть в этом аду вместе с ним. В тот момент стало всё совершенно неважно. Глупые ссоры, ревность, её поступок, всё словно стерлось, испепеленное Адским пламенем. Он дико испугался за неё. Гермиона не заслужила этого! Драко видел смерть, терял тех, кого близко знал, потерял отца, но её потеря значила бы, что он потерял всё.
Он почувствовал режущую боль в груди, когда понял, что его существование закончится, если с ней что-то случится. Гермиона вошла в его сердце и вряд ли что-то могло вытеснить её оттуда. Она стала его воздухом. Его кровью. Его жизнью.
Она сводила его с ума. Это было впервые и это пугало и будоражило. Малфой не думал, что такое бывает, и что он способен ощущать и переживать такой яркий спектр чувств к одному человеку.
— Я верю тебе… — шепчет он, тихо радуясь, что может сказать это — они живы, хотя и вымазаны в саже и пахнут чем-то палёным. — Гермиона. Я знаю, что ты считаешь это огромной ошибкой. А ты не любишь ошибаться. Уверен, что этого не повторится…
— Не повторится, Драко! Верь мне! — подхватывает Грейнджер, а он вспоминает, как они однажды валялись в сугробе и он видел ореол из звёзд над её головой и считал её самой идеальной на свете. Но эта Гермиона, новая, прекрасна в своей несовершенности, она настоящая и это делает её желаннее в тысячу раз.
— Грейнджер, — его губы ласково щекочут её кожу за ушком. — Я прошу тебя только об одном — быть честными… Друг с другом… Только об этом… Всегда…
— Всегда, — согласно кивает Гермиона.
— Прости за то, что вел себя, как мудак! — он наслаждается мягкостью её кожи, гуляя ладонями от её шеи по спине и ниже. — Я просто идиот, что столько времени пытался быть дальше от тебя… Это сложно… Нет, это невозможно… Ты прощаешь меня?
— Малфой, что за вопросы?.. Конечно, конечно прощаю! Когда ты уже заткнешься и поцелуешь меня по-настоящему! — Гермиона улыбается, а в карих глазах искрятся слёзы.
— Сама заткнись… — смеётся он и его губы ловят её подающийся навстречу горячий ротик.
Драко переворачивает свою любимую гриффиндорку на спину, нависает над ней. Целует её грудь, избавляя от ненужного розового клочка кружев на бёдрах. Его пальцы ласково проходятся по влажным складочкам. Грейнджер горячая и каждое его прикосновение заставляет её выгибаться и стонать сквозь закусанные губы.
— Мерлин, Гермиона, ты словно горишь…— Он продолжает ласкать её между ног, ощущая горящую бархатную лаву.
Скользит пальцами внутрь неё. Гермиона открывает рот и громко ахает, а он выходит и продолжает ласкающие движения, возвращаясь обратно и выходя, задевая все самые чувствительные места, дразняще кружа вокруг. Его губы терзают розовые твёрдые соски, играя и лаская их языком. Драко чувствует, как её ногти крепко впиваются в его спину и скорее всего оставляют там яркие метки в виде царапин. Гермиона, изнемогая, извивается под его властью.
— Драко! — всхлипывает она, призывно глядя на него из-под полуопущенных ресниц. — Пожалуйста… Я сейчас сгорю… Потуши мой огонь…
Драко судорожно выдыхает. Целует её полуоткрытый рот. Потушит он её пламя или наоборот сгорит вместе с нею дотла, неизвестно… Сердце бешено бьётся, когда он входит в неё, толкаясь сладостно неспешно и срывая жаркие поцелуи и стоны с её губ. Она почти плачет от наслаждения и благодарно подаётся ему навстречу. Драко страстно целует, кусает, лижет каждый участок её бархатной кожи до которого может дотянуться. Плевать, что на её щеках серые пятна от сажи, Гермиона всё равно прекрасна. Её соблазнительная грудь мерно колышется в такт движений. Это зрелище заводит Драко ещё сильнее и он не может сдержать восхищённого выдоха:
— Красивая… Какая же ты красивая… — Гермиона, опьяненная происходящим, ахает и сильнее сжимает его бёдрами за талию.
Он не хочет чтобы это быстро заканчивалось. В какой-то момент Драко останавливается, выскальзывает из неё, и переворачивает на живот.
— Драко… — он знает, что Грейнджер уже на пределе, она задыхается и хнычет, желая продолжения.