Оборачивается в пол оборота, глядя на него горящим взглядом, и облизывает губы влажным розовым язычком. Встаёт на колени и выгибается назад, как кошка. Эта соблазнительная откровенная поза выжигается в его памяти так, что вряд ли сотрёшь.
Горячая! Бесстыжая! Ошеломительно красивая!
— Гермиона… — хрипло произносит Малфой, оглаживая её попку и тонкую талию. — Чёрррт, видела бы ты себя со стороны… Ты сводишь меня с ума…
— Драко… ты так смотришь, что я сейчас кончу… — она словно дразнит его своими порочными взглядами и речами.
Призывно отклоняется к нему навстречу и трётся о его напряжённый член своей чертовски аппетитной задницей.
Кажется, в Адском пламени сгорела и её дурацкая скромность…
Спасибо, Святая Моргана!
Кровь бешено устремляется в низ живота и он вновь бросается на неё. Неистово целует округлые ягодицы и хрупкую спину, зарывается носом в каштановые кудри. Она пахнет костром и жизнью. Драко, рыча от дикого, почти животного возбуждения заполняет её вновь и продолжает неистово двигаться. Она идеальная! Горячая, влажная, тугая… Его малышка…
Гермиона лихорадочно сминает пальцами простыню, сопровождая каждое его движение стонами, теряя над собою контроль:
— Да, Драко… Да! Боже мой… Драко… Да, вот так… Пожалуйста!.. Ммм… Ах! — и вдруг открывает рот в молчаливом крике и сжимает его член внутри себя, выгибаясь и бурно кончая.
Ещё несколько рваных движений и Малфой подходит к пределу следом за ней. Громко стонет сквозь зубы, когда его мышцы напрягаются и на него обрушивается невероятно мощный оргазм.
Это потрясающе… Чёрт побери…
— Гермиона… Любимая моя… — он сваливается рядом и шепчет всё, что выдаёт его расплавленный мозг, разрываемый всепоглощающим чувством нежности. — Я люблю тебя, малышка… Как же я люблю тебя… Моя красивая… Моя прекрасная ведьма…
Она перехватывает его губы своими, устало выцеловывая с них слова любви.
— Ты полосатый, как зебра… — смеётся она через некоторое время.
Её солнечно-карие глаза сверкают нежностью и спокойствием.
— И кто мне это говорит — замарашка Грейнджер? — усмехается Драко и вырисовывает на её серой щеке узор.
— Я же собиралась в душ! — она отталкивает его пальцы.
— И что же тебе помешало сходить туда? — Малфой удерживает её, потому что Гермиона пытается сбежать из кровати.
— Один очень-очень грязный блондинчик! — хихикает она.
— Не знаю такого, — он делает вид, что задумывается. — С кем ты мне изменяешь? — его пальцы касаются её рёбер и он щекочет Гермиону, удерживая другой рукой за талию.
— Драко! — визжит она и брыкается, задыхаясь от смеха. — Прекрати или я тебя заколдую!
Когда он, посмеиваясь, останавливает свою пытку, Гермиона садится рядом лицом к нему, поджав под себя ноги и очень серьёзно произносит:
— Малфой, может начнём всё с начала?
Она рядом, обнажённая, растрепанная, касается бедром его бедра, не пытается прикрыть грудь и его это возбуждает. Его член вновь наливается силой. Но Грейнджер не видит, что творится с ним.
“— Она иногда такая рассеянная!» — усмехается он про себя и заводит руки за голову, откровенно любуясь ею, гуляя взглядом по всем её прелестям.
— То есть, как будто никакого Обливиэйта не было? — произносит Драко, стараясь быть серьёзным под стать выражению её испачканного лица.
— Драко… — она хмурится, замечая, что он смотрит на её груди и, закусывая губу, прикрывает их ладошками. А щеки смущённо горят розовым, словно не она сейчас извивалась перед ним, вертя голым задом.
— Да, я согласен… Забудем всё… — Малфой поднимает взгляд к её глазам и еле сдерживает улыбку — каждый намёк на память сердит Грейнджер, а ему нравится её дразнить.
— Драко!
— Нет, правда, я же только за! — смеётся он, а она хватается за подушку и замахивается, прищуривая глаза.— Грейнджер, кто старое помянет…
— Ты доиграешься! — предупреждает она.
— Только вот трудно забыть, что… Ай!
Он с хохотом ловит летящее ему в лицо орудие.
— Всё, сдаюсь… — откидывает подушку в сторону и хватает Гермиону за талию. Снова щекочет и кусает её за шею и плечи, а она громко визжит, отбиваясь от его вездесущих рук и рта:
— Драко, не надо! Пожалуйста! Ну, я прошу тебя! Так нечестно! Ты же сильнее!
А он уже готов ко второму раунду и его укусы превращаются в жадные поцелуи… Вдруг над кроватью, дико воя, бледным облаком проявляется Обманутая ведьма.
— Дьявол, ты напугала! — вскрикивает Малфой, а Гермиона поскорее прячется под простыню.
— Мистер Малфой, если вы обманете или обидите эту девушку… — угрожающе завывает привидение.
— Я люблю её, и обманывать не планировал. — хмыкает он, принимая улыбающуюся довольную Грейнджер в свои объятия.
— Дааа, конечно! Знаю я вас, мужчин! Особенно слизеринцев! Если вы, мистер Малфой, обманете её, я буду с вами не только до конца учебного года, а до смерти! Буду портить вам жизнь своим нытьём! — обещает бестелесая сердитая ведьма, размахивая бледными руками.
Чёрт, этого бы не хотелось…
— Я обещаю, что никогда не обману её. — говорит он твёрдо, а Гермиона смеётся и дразняще завывает над его ухом противным голоском:
— Бои-иишься нытья Обма-аанутой ве-едьмы?
Он поднимает бровь и прищуривается, игриво улыбаясь:
— Ужасно боюсь, Грейнджер! Уж лучше ты, чем она! — Гермиона вновь хватается за подушку, чтобы врезать ему, но её рука останавливается.
Она любуется его улыбкой, глядя влюблённым очарованным взглядом и улыбается в ответ:
— Драко… Я очень люблю тебя…
— Горячие новости! Почти с пылу, с жару! Бывший Пожиратель Смерти и Героиня Войны спасли детей от Адского пламени! — Пэнси Паркинсон, стоя на стуле у камина, торжественно читает старый выпуск «Ежедневного Пророка».
На ней зелёное блестящее платье и она пьяна в стельку. Рон поддерживает её за талию, строя пьяной слизеринке смешные рожицы. А та фыркает — «Дурак!» и громко хохочет, несильно ударяя его по рыжей макушке.
— Пэнс, хватит! — морщится Драко. — Это десятый концерт за неделю! Мы уже наизусть выучили эту дурацкую статью! Когда ты устанешь наконец?
— Молчи, неблагодарный! Вам с Грейнджер торжественно вручили по Ордену Мерлина! Ик! — она важно поднимает палец вверх. — Третьей степени! Надо вспомнить, зачем мы всей школой сегодня собирались в Большом зале в день Святоши Валентина! И выпить за это!
Награждение заняло от силы полчаса и закончилось безалкогольным фуршетом и танцами в честь дня Влюблённых. Где слизеринка могла так наклюкаться, было тайной для многих, но не для Гермионы. Маленькая бутылочка с огневиски давно отобрана и лежит у неё в бисерной сумочке.
— Мне кажется, тебе уже хватит! — гриффиндорка закатывает глаза и обнимает сидящего рядом с ней Драко.
Паркинсон ворчит — «Зануда!», а Грейнджер возмущенно продолжает:
— Меня больше напрягает почему пишут «Бывший Пожиратель», а не, к примеру, «Молодой Профессор зельеварения» или хотя бы «Лорд Драко Люциус Малфой»? Про себя я уж и молчу! Все давно забыли, как меня зовут… Что, в общем-то, неплохо… Эти пафосные «Героиня Войны» и «Золотая девочка» раздражают… А сегодня ещё, на радость папарацци, на мне это платье…
Драко проводит пальцем по её колену обернутому в золотую ткань. Гермиона знает, что он в восторге от того, как она выглядит.
“— Самый соблазнительный слиток золота!» — произнёс он, когда восхищённо разглядывал её в примерочной элитного бутика женской одежды.
Платье было не только слепяще золотым и жутко облегающим, но ещё и без бретелек и с высоким вырезом, который открывал её правую ногу почти до трусиков. Малфой еле сдержался, чтобы не наброситься на Гермиону прямо в примерочной. Он настоял на покупке этого наряда, шантажируя её тем, что откажется от награды, если она не наденет его на торжество.
— Хорошее платье, что тебе не нравится? Ты выглядишь просто потрясно! — Джинни сидит на коленях Гарри, уютно расположившемся в любимом кресле Драко.