Он не сомневался, что видит ездовых псов. Будь звери голодны, они с рычаньем бросились бы ему навстречу, а не призывали хозяина выйти из шатра. Безошибочным инстинктом существа, находившегося на грани гибели, он ощущал близость жилья, пищи, тепла… Близость спасения! Сейчас… сейчас кто-нибудь выйдет… кто-нибудь услышит этот тревожный вой… Он уже едва переставлял ноги, но продолжал двигаться вперед с упорством обреченного.
Он не ошибся. Когда до полной тьмы оставалось минут пять, на фоне холмика, за прыгающими тенями собак, возник человеческий силуэт. Ошибка исключалась; туземец — двуногое создание, похожее на невысокого мужчину, — вышел из юрты, чтобы успокоить животных и посмотреть на незванного гостя.
Ричард Блейд попытался что-то выкрикнуть, но холод клещами сжал, стиснул его горло, и вместо слов он выдавил лишь неясный жалобный вопль. Затем он рванулся к вожделенному жилью — сломя голову, не разбирая дороги. Туземец, еще более мохнатый, чем его собаки, побежал навстречу разведчику и, вытянув руку, что-то предостерегающе закричал, голос у него был тонкий, почти детский.
Но Блейд, в полуобморочном состоянии, не понял ни слов, ни жеста.
Мгновение спустя он пробил корочку льда и с головой ушел в ледяную воду. От неожиданности свело дыхание, но он тут же принялся неистово барахтаться, погружаясь все глубже и глубже. В первый момент холод едва не свел его с ума; потом заряд адреналина, выброшенный в кровь, придал ему энергии, заставив искать путь к спасению. Он бился в мрачном бездонном колодце до тех пор, пока мощным толчком обеих ног не сумел направить изнемогающее тело к спасительной поверхности. Он вылетел над темной водой полыньи и, еще не успев снова погрузиться в нее с головой, услышал, как человек что-то кричит собакам тонким пронзительным голосом. Псы, дружно попрыгав в воду, поплыли ему навстречу.
Разведчик прижал колени к груди, руками обхватил голени, надеясь, как поплавок, зависнуть на одном месте, но ему не хватило воздуха — он захлебнулся горько-соленой ледяной влагой, заполнившей горло и желудок, и все внутри, в груди и животе, сразу занемело. Но, как ни странно, в легкие попал и воздух: небольшая порция кислорода буквально оживила его.
Выпрямив ноги, он снова попытался плыть. Вокруг уже мельтешили собаки, Блейд не видел их — наступила кладбищенская темнота — но чувствовал острый звериный запах. Он вцепился в мохнатую шерсть обеими руками. Кажется, они продвигались вперед: псы неторопливо плыли в ледяной воде и тащили его за собой. Откуда тут, на замерзшей равнине, озеро? — мелькнула и погасла мысль.
На берегу вспыхнул огонек: собаки издали хриплый отрывистый вой и удвоили свои старания. Блейд, теряя разум и память от холода и усталости, чувствовал, что лежит теперь на спинах сбившихся в кучу псов словно на шерстяном ковре с длинным ворсом. Снова раздалась команда, и мохнатый плот приподнял его; видимо, собаки карабкались на твердую почву. Он снова отметил, что голос его спасителя звучит отрывисто, но по-детски нежно, словно звон серебряного колокольчика.
Интересно, кто звонит в этот колокольчик, подумал Блейд, и лишился сознания.
* * *
Все дальнейшие события запечатлелись в его памяти будто обрывки сна; при желании он мог восстановить общую картину, но ручаться за каждую деталь не решился бы.
Перед ним метался сонм бредовых видений, порожденный боровшимся с беспамятством разумом.
Вот огромные собаки легко вылезли — вместе с распростертым на их спинах нагим человеческим телом — на твердый наст и дотащили свою ношу до конусовидного шатра, прятавшегося под снежным холмиком.
Вот чья-то рука торопливо откинула полог юрты, и псы заползли в тускло освещенное пространство, обтянутое кожами. Блейд, сквозь полусомкнутые веки, разобрал, что юрта сшита или собрана из треугольных полотнищ и сравнительно невелика — ярда четыре диаметром.
Вот собаки остановились в центре и покорно легли на утоптанный снег; разведчик погрузился в их мех еще глубже.
Вот чьи-то руки с нежной кожей перевалили его тело на ложе из шкур — просторный мешок, набитый чем-то мягким и теплым, словно пух.
Легкий пряный запах защекотал его ноздри. Хозяин жилища вышел, потом опять вошел и, как показалось Блейду, поставил разогреваться какой-то котелок на некое подобие походной печки. Она была раскалена и распространяла вокруг приятный жар.
Сознание разведчика словно плавало на грани бреда и реальности, сна и яви. Постепенно он стал приходить в себя; из горла хлынул поток воды, плечи, грудь, живот сотрясла дрожь. Глаза его широко раскрылись, руки лихорадочно шарили вокруг, словно в поисках оружия; он понимал, что находится сейчас в полной власти своего спасителя. Профессиональная выучка, однако, брала свое: он успокоился, хотя еще не спускал подозрительного взгляда с туземца. Тот плотно задернул полог, подошел к очагу, снял варежки и откинул капюшон.
Ричард Блейд не сумел справиться с удивлением — застонав, он ошарашенно уставился на тонкое бледное женское лицо, освещенное слабыми бликами огня. Незнакомка стояла у раскаленной печурки, помешивая в котле какое-то варево: над ним уже подымался легкий парок. Услышав стон, она повернула голову, кивнула, словно отметив, что гость очнулся, и явно засуетилась, торопясь приготовить горячее питье. Блейд видел, как она подбросила в котелок мелко перетертые ароматные травы, потом, определив — видимо, по запаху, — что настой готов, отлила немного в миску и капнула туда что-то из крохотного пузырька.
Осторожно обойдя печку, она шагнула к Блейду; теперь, в трепещущих отблесках пламени, он видел лицо своей спасительницы более ясно.
На первый взгляд, черты ее выглядели несколько застывшими, а взгляд — излишне целеустремленным; но на второй… Да, со второго взгляда Блейд пришел к мнению, что она была красива — той хрупкой сказочно-ледяной красотой, которая могла оттаять под теплым взглядом и жаркими поцелуями, обещая много приятных неожиданностей. Едва он подумал об этом, как именно так все и произошло — глаза женщины блеснули, ока легко улыбнулась, и странник, оживая, понял, что прогноз был верен.