Бабочки в животе порхают с такой силой, что я практически задыхаюсь.
— Я… — пытаюсь что-то сказать, но слова путаются. — Мне нужно вернуться.
Пытаюсь отстраниться, но Андрей крепче обнимает меня. Его рука, широкая и сильная, удерживает меня на месте.
— Обратно? — вдруг переворачивается, и я оказываюсь под ним. Это происходит так быстро, что я даже не успеваю понять, что именно произошло. — Обратной дороги нет, Снегурка.
Он смотрит на меня сверху вниз. Глаза блестят, и в них мелькает что-то опасное. Такое, от чего я должна испугаться. Но вместо этого чувствую, как волна жара прокатывается по телу.
— Андрей, перестань, — пытаюсь протестовать, но голос звучит куда слабее, чем рассчитываю.
— Я серьезно, — железным тоном отрезает, наклоняясь ближе. Дыхание касается моей кожи. — Ты вошла в эту комнату, а значит, ты моя.
Его слова сбивают с толку. Я теряюсь, не в силах оторвать взгляда от колдовских глаз. Они горят уверенной настойчивостью, от которой у меня подгибаются колени.
Хотя какие, к черту, колени? Я лежу под ним! И Андрей совсем не собирается давать времени на размышления.
Его губы накрывают мои — мягко, но настойчиво. Он не просит, а берет. На долю секунды замираю, но это странное, невыносимое притяжение между нами захватывает меня целиком.
Чувствую, как рука скользит вверх по талии, а поцелуй становится глубже, горячее. Сердце просто выскакивает, и весь здравый смысл машет мне ручкой.
Я, хоть убейте, не знаю, почему отвечаю глазастому! Просто в какой-то момент мои руки сами находят крепкие плечи, а губы начинают двигаться в такт поцелую. Меня тянет невидимая сила, против которой я не могу, да и не хочу, бороться.
На мгновение Андрей прижимает меня еще крепче, а потом отрывается, чтобы посмотреть в лицо.
— Вот так, Снегурка, — шепчет, едва касаясь моих губ. — Это самое правильное начало нового года.
На ответ мне времени не дают. Снова набрасываются с поцелуями. Только теперь откровение. Руки уже шарят под одеялом, стягивая колготки. Я выгибаюсь, точно кошка, выпрашивающая ласку. В животе стягивается узел.
Проклятье, я никогда в жизни не хотела так сильно мужчину! До потери мысли, до одурения. Когда тело горит в агонии.
Провожу рукой по кубикам пресса, наслаждаясь их твердостью. Между бедер мне уже давно упирается бугор.
— Давай, Снежка, потрогай меня. Я весь твой, — приказывает между поцелуями в шею Андрей.
И я трогаю. Везде, где могу дотянуться. В какой-то момент мы остаемся совсем обнаженными. Тело к телу.
На секунду раздается какой-то стук. Мы замираем. Самое время, чтобы вернуть контроль и остановится. Пока не поздно.
— Поцелуй меня, — сама прошу.
Да пропади оно все пропадом!
Хочу этого глазастого! Пусть будет моим!
И он становится. Моим. Во мне. С каждым толчком, каждым поцелуем, каждым касанием.
Я обхватываю Андрея ногами сильнее, а он закидывает руки мне за голову, удерживая. Кажется, из меня вырываются «Черт!» вперемешку с «О, Боже!».
Наконец, пик близок. Еще несколько движений и я взрываюсь, как те самые салюты, что мы запускали сегодня. Перед глазами пляшут звездочки, а мышцы дрожат от напряжения. Андрей валится рядом, получив свою порцию удовольствия. Держит крепко за руку, точно боится, что я сбегу.
— Ты сбылась, Снегурка, — счастливым голосом выдыхает, словно сам не верит.
Глава 21. Неудачный побег…
Андрей
Ответственно заявляю, никогда еще сон не был таким сладким и крепким. Клянусь, я бы проспал наверное вечность, прижимая к себе голое теплое тело, если бы… Если бы это самое тело, не надумало свалить без всякого предупреждения.
Я просыпаюсь от шороха. Чуть приоткрываю глаза и вижу Снежку. Бедолага мечется по комнате, точно мышь в ловушке. Взъерошенные волосы ото сна, раскрасневшиеся щеки — чертовски милая картина. Только вот паника в движениях явно выдает, что она собирается дать деру. Причем до самого города по снегу на своих двух.
Наблюдаю, как Снегурка пытается вытащить свои колготки из-под одеяла.
Ага, щас!
Притворяясь, что я еще сплю, едва заметно двигаю ногой, чтобы она не могла их достать.
— Чтоб тебя дери! — тихо чертыхается, зло сверкая глазами в мою сторону.
Обидненько. Ну да ладно, переживу. Вижу же, что барышня встала не с той ноги.
В конце концов, Снежка бросает эту затею, хватает шубку и накидывает прямо на голое тело. Плечи мелькают из-под меха, а бледная кожа на миг приковывает мой взгляд. И если сам я еще могу притвориться спящим, то палатка на одеяле с потрохами выдает одну бодрствующую часть меня.