И вот настал день, когда художник вернулся в мастерскую, чтобы из созданных набросков написать портрет.
Вновь маг приходил и смотрел, как пишется картина. Когда она была готова, Кроули пришёл в восторг, захотел перекупить холст, но художник отказался, опасаясь мести тана.
Тогда Кроули заказал точно такой портрет, но ночью ему приснилась эта же девочка в возрасте невесты, что происходило в семнадцать лет у горцев. И она показалась ему такой прекрасной, что он пообещал художнику увеличить гонорар, если тот напишет портрет девочки, какой она может быть в возрасте юной леди.
Получив картину, Дван не смог скрыть восхищения и щедро наградил художника. Теперь он мог любоваться красавицей целыми днями, совсем перестав спать.
Его восхищение переросло в роковую страсть. Он не мог есть и пить, дела валились из рук, сон не приходил. И вместо зелья, снимающего проклятие, что уже почти было готово, начал изготавливать новое. Это было зелье оживления. Он задумал вдохнуть душу в нарисованный портрет. Этот ритуал попахивал чёрной магией, но ничего уже не могло остановить Двана Реид Кроу.
И опять что-то пошло не так, как задумано, либо вмешались более могущественные силы. Ритуал выкачал все магические силы из мага, поэтому завершить начатое он не успел.
Мало того, ритуал требовал, чтобы душа мага вышла из тела, чтобы дать часть силы новой душе. Оказавшись оторванной от тела, его душа не смогла найти душу юной леди, да её и не было. Маг хотел вложить в свою Галатею часть своей души, но боги не позволили это сделать. А вернуться в тело мага душа не смогла из-за тёмного ритуала, как не смогла и отправиться в иной мир.
Некоторое время она витала над полотном, пока полностью не растворилась там, превратившись в заснеженный пейзаж. А леди с картины оказалась ни жива, ни мертва.
……………………..
Дван – темный, черный.
Реид – рыжеволосый, румяный.
Кроу – ворон.
Оайриг ― новая, каковых больше в мире не существует.
Норри – северный человек.
Снегиня – высший титул снежной ведьмы.
ГЛАВА 1
ГЛАВА 1
Граф Александр Глостер стоял в одном из залов картинной галереи и неотрывно смотрел на картину в дорогой причудливой раме.
– Этого не может быть просто потому, что невозможно, – шептал он, вновь и вновь вглядываясь в лицо молодой женщины, изображённой на большом полотне.
– Нравится? – послышался женский голос. Рядом с молодым человеком остановилась элегантная дама, Шарлотта де Виньи, хозяйка галереи.
– Сколько? – глухо спросил граф, не поворачиваясь к ней. Это не было неучтивостью. Просто с графиней Шарлоттой они были близкими друзьями и успели обменяться любезностями, хотя и не жаловали их, но на людях вели себя вполне по-светски, а теперь, оставшись наедине, могли позволить и фамильярность.
– Я понимаю тебя, – задумчиво сказала женщина. – Очень похожа на Николь, только такая надменная. Наша красавица была совсем другой – нежной и доброй, а здесь изображена холодная и расчётливая ледяшка. И не удивительно, ведь она в одном лёгком платье стоит на улице, где метёт метель – заледенела вся.
– Сколько? – холодно повторил граф, опустив глаза.
– Алекс, столько лет прошло. Стоит ли ворошить прошлое?
Граф скривился, видимо, с языка рвалась гневная отповедь, типа: не твоё дело. Пересилив себя, лорд поднял глаза на подругу. В них было столько невысказанной боли, что леди вздрогнула. Ей захотелось обнять друга, прижать к груди, как маленького ребёнка, погладить по голове, успокоить, заверив, что всё будет хорошо.
Но она этого не сделала, понимая, что перед ней сильный мужчина, который не примет такой порыв, не сможет простить, если узнает, что его жалеют. Он ничего не скажет, не упрекнёт, но отдалится, а она очень дорожит его дружбой.
В детстве они были неразлучны: она, Алекс и её супруг Берт, ведь жили по соседству. Родители тоже дружили, поэтому неразлучная троица частенько сбегала в ближайший лесок, чтобы устроить рыцарский турнир ради прекрасной дамы. Правда, Шарли тоже хотела быть рыцарем и участвовать в сражениях, но мальчики упорно отговаривали, объясняя, что у рыцарей обязательно должна быть дама сердца.