Будь это кто другой, а не Магоцци, она не открыла бы входную дверь. Он скорчил глупую ухмылку, увидев ее в таком облачении.
– Никак ты в пижаме. Меня это очень вдохновляет.
– Ты рано явился, Магоцци.
– Я подумал, что смогу помочь тебе готовить.
– Ужин уже на плите. Я как раз собиралась одеться.
– И с этим я могу помочь.
Грейс отступила в сторону, пока Магоцци вешал пальто и здоровался с Чарли. В эти дни он бывал так часто, что пес больше не кидался к нему со всех ног. Он, как и раньше, проявлял радость при его визитах, но она была чуть сдержаннее, уважительнее, словно Чарли своим щенячьим мозгом понимал, что Магоцци находится в переходной стадии от товарища по играм к хозяину. Сама Грейс не знала, как к этому относиться.
– Для копа, которому преподнесли два свежих убийства, ты в очень хорошем настроении.
Магоцци даже не поднял глаз, продолжая гладить собаку.
– Ты уже слышала?
– Звонили Харлей и Родраннер, сказали включить телевизор.
Он выпрямился и мрачно посмотрел на нее:
– Они были копами, Грейс. Оба.
За те полтора года, что Магоцци знал ее, он практически не видел, чтобы Грейс внешне выражала какие-то эмоции. Она приближалась к тридцати пяти, но на лице ее не было и морщинки, в углах рта – следов улыбок, а между бровями – намеков на хмурые складки. Словно смотришь на чистое лицо ребенка до того, как беды и радости жизни оставят на нем свои неизгладимые следы, отчего Магоцци постоянно испытывал легкую печаль. Но иногда, вплотную присматриваясь к Грейс, он видел в ее глазах то, о чем она никогда не говорила.
– Сочувствую, Магоцци, – сказала она, и он почувствовал, как закрылась дверь, за которой остались и окружающий мир, и все те ужасные вещи, что в нем творились.
Она взяла его за руку и провела на кухню, проверила то, что варилось на плите, налила два стакана вина и села напротив него за кухонный стол.
– Расскажи мне об этом, – попросила она, и Магоцци пришло в голову, что эта женщина никогда раньше не говорила ему таких слов. Они звучали как магическое заклинание.
«Это то, что у Джино с Анджелой, – подумал он. – Ты приходишь домой измотанный и злой, и тут тебя встречает восхитительная женщина, которая в самом деле хочет знать, как у тебя прошел день». А это отнюдь не мало. Это не просто вместе проводить время; она хочет делить с тобой и то время, что вы проводите врозь, и, насколько Магоцци был убежден, это вызывает желание провести и жизнь вместе. Он подумал, понимает ли Грейс смысл своих действий.
– Чему ты улыбаешься, Магоцци?
Магоцци начинал ненавидеть собственный дом. Он был темен, пуст, и, что хуже всего, в нем не было ни женщины, ни собаки. Было невероятно трудно сегодня вечером оставлять Грейс, но его ждал ранний звонок и огромная куча накопившихся донесений, с которыми надо было справиться к утру, а если бы рядом с ним сидела Грейс в своей фланелевой пижаме, об этом не могло быть и речи.
Он вынул из холодильника бутылку светлого эля, включил телевизор и застыл в ожидании десятичасовой сводки новостей.
Команда новостников весь день отрабатывала эту тему, добиваясь максимального воздействия, и это у них получилось. Драматические страстные тексты, пронизанные такими эпитетами, как ужасно, невероятно и чудовищно, хорошо сочетались с искусным монтажом, который в конечном итоге представлял четко обозначенное и охраняемое место в виде стадиона во время футбольного матча. Особенно выразительными были лица кричащих и плачущих детей, когда они смотрели, как крепкие ребята в синих мундирах разваливали одного снеговика за другим. Все без исключения каналы показывали миннесотских полицейских как сборище бессердечных идиотов.
По всем каналам прошли отрывки пресс-конференции шефа Малкерсона, но ни один не послужил к его чести. Шеф был мастером спокойных, убедительных выступлений, но на этот раз его манера не сработала. Он со знанием дела внес предположение о бывшем заключенном, который, скорее всего, затаил злобу на полицейских, но пресса продолжала долбить шефа вопросом, который и сами копы задавали себе: что это за убийца, который делает из трупов снеговики? Да это какой-то дешевый фильм ужасов.
Кристин Келлер с третьего канала стала раскручивать самый неприятный аспект ситуации. Когда показали кусок, в котором Магоцци и Джино, не отвечая на вопросы, продираются сквозь толпу репортеров в Сити-Холле, она пустила в ход самые горестные интонации своего голоса, вещавшего о конце мира.