— Я им расскажу.
— Ну, не так, конечно, чтобы они на самом деле не поспешили с этим, мы должны оставить все для камеры… возможно, один дубль.
В трейлере он застал Анжелу, сидящую на краешке одного из стульев, руки ее были зажаты между колен, она задумчиво уставилась в пол.
— Что-то не так, Анжи?
— Я не могу участвовать в картине.
Борис молча сосчитал до восьми — число, которому он (временами) приписывал оккультную силу.
— Почему?
— Ну… мистер Хэррисон, глава студии, и его сын, являющийся вице-президентом в области производства. Сейчас они здесь, а также мой агент, мистер Леттерман… И они мне объяснили, что это полностью разрушит мою карьеру, что я никогда не смогу работать опять, если останусь в этой картине. Они показали мне кучу фотоснимков из фильма. И я поняла, что они имели в виду. То есть большинство людей могли бы не понять, что это искусство…
— Фотоснимки? — спросил Борис нахмурившись. — О чем ты говоришь?
— Цветные слайды некоторых сцен, которые мы делали.
— Грязные ублюдки, — пробормотал он, — они наверняка подкупили кого-то из лаборатории…
— А потом они сказали, что предъявят мне иск на двенадцать миллионов долларов. Видишь, у меня просто нет никакого выбора.
Борис откинулся назад, уставившись в потолок безо всякого выражения, затем он глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
— Послушай, — мягко сказал он, — ты знаешь, что представляют из себя эти люди, не так ли?
— Что? — она посмотрела на него так, как будто он явно сошел с ума. — Ты шутишь? Ну, конечно.
Для Дейва, помимо необычайного психического влияния, которое могли оказать новые отношения («трахнуть свою сестру», так сказать), чисто сексуальный факт этого (для человека, выходящего из обширной безбрачной нирваны) был подобен заново открытой ребенком забытой игрушке.
В первый раз, когда он кончил, хотя этот финал был весьма драматичным и насыщенным, он продолжал ненасытно прилагать усилия, как будто никогда не получал этого в достаточном количестве. В то же время несравненная Дебби держалась из последних сил — огромные глаза закрыты, влажный красный рот открыт, без всяких стонов или вздохов, лишь с какими-то судорожными глотательными движениями, как бы кончая с каждым вздохом. На ее великолепном лице «Мисс Юной Америки» застыло выражение погруженности в нирвану.
Все шло так хорошо, что Борис настроился немного поработать сверхурочно и сделать вторую сцену. Они серьезно рассмотрели вопрос, снимать ли ту же декорацию или переделать ее, чтобы она отличалась от предыдущей, как если бы вторая сцена произошла позже. В этом случае могли появиться определенные вариации… другие позиции и так далее. Когда Борис и Тони тихо обсуждали плюсы и минусы того, что в этом отрывке Дебби будет наверху (Борис предположил, что Тони просто захотел понаблюдать за невероятным задом Дебби в движении), оба они внезапно заметили Сида, стоящего с Морти около служебного входа в странном возбуждении — время от времени тыча себя кулаком в лоб, как будто выражая какое-то неописуемое горе.
— Что с ним? — спросил Тони.
— Похоже, у него новости.
— Какие новости?
— Анжи… я думаю, она уходит.
Тони посмотрел на него в недоумении.
— Проклятье, о чем ты говоришь?
Борис пожал плечами.
— Так она сказала… — он вздохнул. — Старик добрался до нее… и Лесс… все они.
— Фу-у, — Тони покачал головой. — Как насчет того, что уже отснято?
Борис скривился.
— Не знаю. Все, что мне известно, это то, что пленка готова. Если они не хотят нигде ее показывать… пусть, это их проблемы.
Тони пожал плечами.
— Это единственный приемлемый подход к проблеме. — Он продолжал смотреть на Сида, который теперь схватил Морти за плечи и качал своей головой, как будто плача. — Взгляни на Сида: он на самом деле вне себя.
Борис посмотрел.
— Да… Сид очень чувствительный, — сказал он, как будто его мысли витали не здесь, — в отношении некоторых вещей. — Он опять посмотрел на съемочную площадку, где Дейви и Дебби лежали, уперевшись локтями в пол и тихо разговаривая; он заметил»; что они держатся за руки. — О'кей, — сказал он. — Они, вероятно, опять смогут это сделать. Может быть, лучше узнать, как они сами это чувствуют. Я расскажу им твою идею о том, чтобы она была наверху, но возможно, они придумают что-нибудь еще.
— Пусть трахнет ее в задницу, — предложил Тони, — мы еще не делали такого.