Второе мое воспоминание – когда мне сказали, что у меня родился брат. Это был солнечный весенний день, я играл в парке Терло сквер Гарден, от которого у нас были ключи. Кажется, тогда я не совсем понял, что значит – иметь брата, но дальше воспоминание обрывается.
Я ничего не помню о маленьком Джулиане. Наверное, потому, что тогда в моей жизни появился кот Персей. Персей был замечательным сиамцем с квадратной мордой и темными пятнами. Я сразу же полюбил Персея. Отец тоже был очарован котом. Но только теперь я понимаю, что не стоит заводить животное, чтобы оно постоянно сидело взаперти. В кошмарах я до сих пор слышу его истошные крики с требованием выпустить его на улицу.
Таким же оглушительным было его низкое сиамское мяуканье, когда семилетний я спросил, можно ли брать его на прогулку по Терло-сквер. Мама и бабушка разрешили. Какими же беспечными были родители в то время! Едва ли сейчас вы отпустите своего ребенка гулять с котом на поводке по окрестностям Южного Кенсингтона.
В общем, я стал регулярно гулять с Персеем, ведя его на поводке, как собаку. Мы ходили к железнодорожному вокзалу, единственному зеленому островку, знакомому нам с Джулианом в школьное время. Однажды Перси сбежал. Спустя пять часов его нашли на пешеходном переходе, которым мы пользовались каждый раз во время наших прогулок. Дрессировка не прошла даром.
Годы спустя я присматривал за умирающим Перси. В какой-то момент он с трудом выбрался из своей корзинки и начал так же истошно мяукать, как когда просился на прогулку. Бедный старичок царапал входную дверь с таким упорством, как будто за ней притаился кролик. Мне пришлось надеть на него ошейник с поводком. Ему было тяжело ходить, поэтому я посадил его себе на плечо. Перси всегда нравилось так сидеть.
За год или два до этого транспортное движение в Южном Кенсингтоне превратили в нечто ужасное. Говорят, в то время у нас была самая сложная система светофоров в Европе. Персей никогда не учился пользоваться светофором, но было ясно, что он хочет погулять там, куда мы с ним ходили в детстве.
Мы добрались до места, где раньше был наш пешеходный переход. Перси попытался слезть с моего плеча, и я поставил его на землю. Несколько секунд он сидел и шипел, глядя на новый светофор. Затем он поднялся и сам двинулся по направлению к нашему дому. На следующий день он умер. Я обязан «Кошками» не только маминому чтению на ночь (она читала мне «Популярную науку о кошках, написанную Старым Опоссумом» Т. С. Элиота), но и Персею.
Мое третье воспоминание из 1951 года настолько шокирующее, что тоже может быть причиной, по которой я совсем не помню Джулиана в младенчестве. Оно связано с моим появлением на обложке журнала Nursery World. Мама наняла фотографа, усадила меня на стул со скрипкой и смычком, появилась тошнотворная фотография, иллюстрирующая статью, которая преследует меня и по сей день. Мама была невероятно амбициозна относительно своего потомства. К несчастью, я был не самым покладистым ребенком. И, совсем как Джипси Роза Ли, я выбрал не ту карьеру, что хотела для меня мать. Не в качестве стриптизера, конечно. По крайней мере, не публично.
Мама была первоклассным детским учителем по фортепиано. Она умерла в 1994 году, но до сих пор остается легендой среди хороших и не очень людей, населяющих юго-запад Лондона. В 1950 году мама с парой по фамилии Рассел основала подготовительную школу Уэтерби. Миссис Рассел, правда, в первую очередь была заинтересована в порке незадачливых учеников. Я был одним из первых детей, переступивших порог школы. Она имела оглушительный успех. Ее учениками были такие знаменитости как принцы Уильям и Гарри и Хью Грант.
Моя мать принимала активное участие в рождении школы. В те дни родители из самых разных слоев общества хотели, чтобы их дети учились играть на фортепиано. Мамины талант и терпение в этом деле обеспечивали Уэтерби успех и процветание. Любой, кто когда-либо пытался научить ребенка играть простые, но ужасно заунывные песенки, знает, что для этого нужно быть либо святым, либо глухим, либо, скорее всего, и тем, и другим. Мамино терпение достойно поклонения. Я предполагаю, что всю свою жизнь она провела около 100 000 уроков для новичков. Более того, она со всей ответственностью подходила к занятиям.
Я признаю, что именно благодаря мамины урокам фортепиано я получил базовые музыкальные знания. Беда лишь в том, что их было слишком много. И была это несчастная скрипка. Мамина идея заключалась в том, что я выйду на международную сцену и прославлюсь как сверходаренный юный скрипач в стиле Иегуди Менухина. Ее надеждам было не суждено сбыться.