Варвара засучила рукава и, поглядывая на меня, словно подозревала, что я сам себя обворовываю, провела стремительный аудит, в результате которого выяснилось следующее: клан владел семейным домом в столице, шахтой, тем самым двухэтажным небольшим зданием неподалеку от городского дома, где все мои работники сейчас расположились, и была неплохая возможность выкупить клановое семейной гнездо, на что я сразу же дал отмашку. Денежных средств было поначалу очень немного, даже потерянную машину восстановить было бы сложновато, но вливания, которые произошли благодаря Марте, подправили положение, и я смог без особых кровопролитий выкупить тринадцатый квадрат, в котором сейчас идет зачистка. В общем, за эту неделю я сделал самое главное, навел полный порядок в своем клане, и мог пока не беспокоиться о том, что мне просто будет некуда возвращаться после окончания школы, а это дорогого стоит.
— Командир, здесь что-то странное, — раздался голос одного из бойцов, в котором послышалось несвойственное эти парням волнение. — Матерь божья, что это?
— Где вы находитесь? — я врубился на эту частоту, быстрым шагом направляясь к лестнице, ведущей в галерею. Я получал ни с чем не сравнимое удовольствие, находясь здесь в форме и с оружием в практически боевой обстановке. Словно не было всего, что произошло со мной после того гребанного самоката. Я плавал в своей собственной стихии из которой совершенно не хотелось возвращаться в тот реальный мир бумажек и клановых интриг.
— Первый подвальный уровень, четвертая дверь по правую сторону, — отрапортовал тот самый боец.
— Я иду к вам, встретьте меня, — и бегом побежал к ближайшей двери, которая, как я помнил, вела на лестницу. В коридоре царила разруха. Не просто следы бегства, а именно что разруха, с выломанными панелями на потолке, и искрящимися проводами.
Сбежав вниз по тускло освещенной лестнице, перед входом в подвальное помещение, я столкнулся с встречающим меня бойцом, который махнул рукой, показывая направление, поправил автомат и быстро пошел впереди меня, чтобы я достиг цели быстро, не сбиваясь с пути.
Темноту нарушали всполохи ярко-красной лампы, работающей в каком-то импульсном режиме, и оттого больше нагоняющей совершенно безотчетный ужас, чем освещающий путь. Четвертая дверь по правую сторону была приоткрыта. Пройдя внутрь довольно обширного помещения, я остановился рядом с остальными бойцами, глядя на огромную, стоящую вертикально емкость, в которой в вязкой желеобразной жидкости, находилось обнаженное тело девушки. Ее руки были скрещены на груди, глаза закрыты, и совершенно не понятно было: жива она или уже нет.
Я подошел поближе, разглядывая ее практически совершенные черты лица и пропорции тела. Протянув руку, дотронулся до стекла, из которого была сделана емкость, и тут глаза девушки распахнулись так внезапно, что я отшатнулся, успев заметить, как они начинают наливаться зеленым светом призванного дара.
Глава 7
Игнат Васильев стоял за толстым стеклом и наблюдал за девушкой, которая все еще находилась в странной емкости, заполненной желеобразной жижей. Рядом с Игнатом расположилась Любаша, которая хмурилась, рассматривая разные кривые, которые выдавал ее приборчик, который она притащила с собой, чтобы по моей просьбе помочь разобраться со всей этой чертовщиной. Самое смешное заключалось в том, что девушка, над которой явно проводили какие-то опыты, досталась мне вместе с комплексом в квадрате тринадцать и теперь, согласно нашему потрясающему законодательству, считалась моей приобретенной собственностью, под кодовым номенклатурным названием «Лабораторный образец № 16». И это не я придумал, так было написано на баке, в который девушка была помещена. Вот только информации на тему: когда она была туда помещена, зачем, что вообще с ней делали, и почему она все еще жива, нигде обнаружить не удалось. Я подошел к Игнату, которого я позвал как единственного специалиста с даром смерти довольно высокого уровня, потому что то, что здесь происходило, назвать нормальным течением жизненного процесса, почему-то не удавалось.
— Вы смогли выяснить, кто она? — спросил я, разглядывая девушку, которая вела себя довольно активно, и часто ее активность выражалась в складывании рук в молитвенном жесте, словно она просила вытащить ее из бака. Периодически она раскрывала рот, выпуская небольшое количество пузырей вместо слов и сучила руками по стеклу, но и Игнат, и Любовь Ивановна все еще медлили, потому что не были уверены, что подобные манипуляции не убьют ее.