Выслушав пространный рассказ о способах заварки чая и тайнах кондитерского искусства, Констанс решила поддержать беседу еще минут пять-десять, а потом откланяться. Не зная, как перейти к делу, она снова обвела взглядом стены и остановилась на портрете.
– Хорошая работа, не правда ли? – заметила Сибилла. – Вам нравится?
– Я не большая поклонница Гейнсборо, – ответила Констанс.
– О, вы прекрасно разбираетесь в живописи! Это портрет моей прапрабабушки, которую, кстати, тоже звали Сибиллой.
Констанс решила, что визит затянулся.
– Сколько вы берете за сеанс?
Вопрос прозвучал неожиданно резко и даже грубо, и Констанс почувствовала, что краснеет.
Однако хозяев ее резкость, похоже, нисколько не задела. Шон продолжал потягивать портвейн, а Сибилла чай.
– Полагаю, об этом говорить пока рано. Мы ведь еще ничего не сделали, чтобы помочь вам.
– Почему вы решили, что мне нужна чья-то помощь?
Сибилла откусила кусочек печенья.
– Все очень просто. Вы ничего не знаете о нас, но все-таки пришли. Значит, вы в отчаянном положении.
Констанс пожала плечами.
– Что ж, логика в этом есть.
– Дело не только в логике. Увидев вас сегодня около магазина, я поняла, что вы наш клиент. Извините, мне и самой не очень нравится это слово, – поспешно добавила она.
Констанс усмехнулась.
– Тогда вы, может быть, уже знаете, в чем моя проблема?
– Разумеется, я знаю.
– Удивите меня.
– Вам нужен мужчина. Он не обращает на вас внимания, но пользуется вами.
– Вот как? – Констанс покачала головой. – И вы даете гарантию успеха?
Шон кашлянул, привлекая внимание к себе.
– Скажите, Констанс, сколько времени вы пробудете в нашем городе? Что ж, это не секрет.
– Около двух недель.
Шон и Сибилла обменялись взглядами. – Сроки, конечно, сжатые, но успеть можно.
– Если вы останетесь довольны нашей работой, то заплатите сто фунтов. Вас устраивает такая сумма?
– Она меня не отпугивает.
– Отлично. Тогда, может быть, вы введете нас в суть дела? – Сибилла подала Шону какой-то знак, и он достал из ящика стола блокнот и ручку. – Прежде всего расскажите немного о себе, – попросила Сибилла.
– Даже и не знаю, с чего начать, – неуверенно произнесла Констанс.
– Мне двадцать восемь лет. Родилась в Бирмингеме, изучала искусствоведение в колледже. Сейчас работаю в одном агентстве, которое занимается, скажем так, операциями с движимым и недвижимым имуществом. У меня есть брат и сестра. Мать после смерти отца вышла замуж во второй раз и живет сейчас в Канаде.
– Этот мужчина, о котором идет речь, он работает вместе с вами?
– Да.
– Понятно. – Сибилла допила чай и отставила чашку. – Что ж, я помогу вам, но сначала расскажу кое-что о себе, чтобы вы поверили мне. Без этого ничего не получится.
– Ты и представить себе не можешь, что мне пришлось пережить! – Присцилла закатила глаза и вздохнула так трагически, что проходивший мимо официант обернулся и вопросительно посмотрел на Брайана. – Это было ужасно, ужасно! Не свадьба, а вавилонское столпотворение! Смешение народов! Я, конечно, все понимаю, но надо же, по крайней мере, делать вид, что соблюдаешь приличия! Когда появился шафер в клетчатом пиджаке…
Брайан тоже вздохнул, но на его вздох никто не обратил ни малейшего внимания. Они провели в ресторане около часа, и девяносто девять процентов этого времени занимали монологи Присциллы. Разумеется, он знал, на что шел, когда приглашал ее пообедать в едва ли не самом дорогом заведении Эдинбурга, но не представлял всего кошмара того испытания, которое его ожидало. Мало того, что она трещала не умолкая, так еще и каждое ее предложение заканчивалось восклицательным знаком. Брайан давно потерял нить повествования, то и дело прерывавшегося, уходившего от главной темы и изобиловавшего сравнениями, а потому старался лишь вежливо кивать, поднимать брови и качать головой, зная по опыту, что если Присцилла уличит его в невнимании, то обидится и вечер будет окончательно испорчен.
– …Это что-то вроде тоги, если только бывают тоги из искусственного шелка! – Она презрительно хмыкнула и отодвинула тарелку с так и не тронутой гусиной печенью. – Как ты думаешь, могла я там оставаться?!
– Конечно нет, дорогая! – с притворным негодованием поддержал ее Брайан.
– Не могла! Ты прав! – Присцилла достала из сумочки позолоченный портсигар и замысловато украшенную зажигалку. – Но разве я могла уйти первой?!
Брайан энергично покачал головой. Ко всем прочим разочарованиям вечера добавилось еще и то, что Присцилла так и не притронулась к заказанным ею блюдам, которые обошлись ему в весьма круглую сумму. Она опять худела. Силы воли хватало примерно на две-три недели, после чего взгляды Присциллы коренным образом менялись, и она начинала поглощать все подряд.
– Они все просто позеленели от зависти, когда увидели мое платье! Одна дурочка весь вечер ходила за мной по пятам, надеясь, что я потеряю бдительность и проболтаюсь, где его шила!
– Десерт? – предложил Брайан, воспользовавшись секундной паузой.
– Да! Но только после того, как я расскажу, чем это все закончилось!
Вообще-то Присцилла была красива и достаточно умна, но проведенные в Лондоне два года превратили ее в невероятную хвастунью. Интересно, почему он заметил это только сейчас? Почему вообще позвонил и настоял на этой встрече? Зачем ему это понадобилось?
– Брайан, дорогой, ты меня слушаешь?!
– Как ты могла в этом усомниться! – с неубедительным пафосом воскликнул он, проклиная себя за это двуличие, за слабость, за испорченный вечер и выброшенные на ветер деньги.
Надо было остаться в отеле и пригласить на обед Констанс. Может быть, она бы согласилась. Хотя вряд ли, ведь Констанс тоже упорхнула куда-то. Интересно, с кем у нее встреча. Со старым знакомым? С родственником? С подругой? Или… Странное дело, они уже довольно долго работали бок о бок, а он почти ничего не знал о ней. Живы ли ее родители. Есть ли у нее братья и сестры. Какая ей нравится музыка.
– Ты, конечно, помнишь Джинджер?! – внезапно спросила Присцилла, выпуская вверх изящные колечки дыма.
– Джинджер? – Брайан наморщил лоб. – Что-то не припоминаю. А которую Джинджер ты имеешь в виду?
Присцилла посмотрела на него так, как смотрел, должно быть, Иисус на предателя Иуду.
– Ту самую Джинджер, которая нас с тобой познакомила! – прошипела она. – Или ты знаешь еще какую-то Джинджер?!
– Вообще-то да, – попытался отвертеться Брайан. – У нас в агентстве есть Джинджер…
– Причем тут та Джинджер?! Я же не могу рассказывать о той Джинджер, которую не знаю, верно?! – Довольная собственной несокрушимой логикой, Присцилла снисходительно усмехнулась.
– Как всегда, ты права. Итак, десерт?
– Нет! – гордо, словно отказываясь от предложенного трона, заявила Присцилла и поднялась из-за стола. – Я не хочу твоего десерта и, пожалуйста, не думай, что я ничего не заметила! Ты не слушал меня, потому, что думал о другой!
Оспаривать это заявление у Брайана уже не было сил, а потому ему ничего не оставалось, как только подозвать официанта и расплатиться по счету.
Возвращаясь в отель, он с сожалением думал об оставшихся не съеденными блюдах. Развлекся, называется! Мало того, что рассорился с Присциллой, оставил в ресторане кучу денег, так еще и голодным остался. Почему так получилось? Ведь раньше ему было с ней легко и просто. Ладно, в его записной книжке значилось еще несколько имен, так что отчаиваться не имело смысла. Завтра он позвонит Саманте, спокойной, разумной, не витающей в облаках, девушке, и они сходят куда-нибудь, где можно спокойно съесть нормальную отбивную и послушать человеческую музыку. Не все еще потеряно. Интересно, вернулась ли Констанс? Подходя к отелю, Брайан купил два сандвича с тунцом.
Как и следовало ожидать, Брайан еще не вернулся.
Настроение мгновенно упало на десяток градусов, но, помня советы Сибиллы, Констанс заставила себя переключиться на другое. Первым делом предстояло выбрать костюм на следующий день. После долгих колебаний она примерила один из летних костюмов Стефани, оказавшийся ей впору. Потом Констанс переоделась в синюю юбку и сиреневую блузку и села за стол в гостиной, разложив перед собой бумаги. Пусть Брайан думает, что она только что вернулась.