Обрадовался я, услыхав эти слова. До горы всего полдня хода, да полдня на подъём. Много раз бывал я в тех местах, знаю все тропы и пещеру ту видел неоднократно. Но едва я захлопал в ладоши, радуясь столь лёгкой задаче, как продолжил проклятый старик: «Вот тебе мой второй наказ. Так проживёте вы без тревог три года, а на четвёртый явится к вам богатый иноземец. Примите его со всеми почестями, ни в чём не отказывайте». Тут вздохнул я с облегчением. Это задание показалось ещё проще первого. Хотел уже попрощаться с ведуном, но тот и не думал заканчивать: «А вот тебе мой третий наказ, и раз ты пообещал, то выполнишь его беспрекословно. Когда иноземец засобирается в обратный путь, уговори его взять с собой твоего сына. Будет он отказываться, но ты настаивай».
— Да зачем же нам собственное дитяти отдавать чужому человеку?! — округлила глаза Майетолль. — Разве мы сами его не вырастим? Ишь, чего вздумал: уговаривать! Нет уж. Пускай дал ты слово, а Фабийолля никто никуда не заберёт. Слушай же теперь мой наказ, муженёк. Отдохни хорошенько, а завтра же отправляйся в горы, как было велено. А когда излечится наш мальчик, собери пяток мужиков покрепче и идите к дому Вайлеха. Возьмите с собой масла да смолы, и спалите к бесам его хату вместе с хозяином!
— Да ты видно умом тронулась! — испугался Тейлус. — Никогда не была ты жестокой, а сейчас замыслила такое страшное злодейство! Заживо человека да в его же доме сжечь!
— Чтобы этот старик не сказал, всё сбывается. Лучше, по-твоему, сына чужаку отдать? Э, нет… Должен ведун умереть и пророчество своё на тот свет забрать. Тогда никого уговаривать нам не придётся».
— Всё-таки страшнее зверя, чем баба, нет.
Доктор Кримс хотел пошутить, но его друг внезапно совершенно серьёзно согласился:
— Что правда, то правда. Женщины в своём коварстве намного превосходят нас — мужчин. Мы ненавидим открыто, лишь порой прикрываясь вежливостью, но на женщине всегда вуаль, всегда — непроницаемая тайна, скрывающая её истинные помыслы. Нам легче простить наших врагов, они же хранят обиды даже после того, как случилось примирение. А если дело касается ребёнка, тут любая мать превращается в настоящую медведицу. Вы ведь слышали о медведях? То были жуткие твари: огромные, с когтями по вершку[3] каждый. Они, наверняка могли одним ударом убить человека. И, к счастью, вымерли задолго до появления нашего вида.
— И что же? Неужто Тейлус послушал свою супругу? Я, честно говоря, надеюсь на его благоразумие, — доктор, подавшись вперёд, с жадностью стал расспрашивать друга. История, к которой он вначале отнёсся так легкомысленно, неожиданно захватила его, приняв неожиданный оборот. — Клянусь, пока вы не прочтёте эту повесть до конца, я с места не сдвинусь.
— Тогда вам придётся ещё чего-нибудь заказать. Тот молодой человек, — кивок в сторону подавальщика, — скоро прожжёт в спине одного из нас дырку своим взглядом. Так что, если вас не затруднит, возьмите и мне такое же пирожное, какое вы недавно с таким упоением прикончили.
Когда половина пирожного исчезла внутри редакторского чрева вместе с третью чашки кофе (он уже не мог сказать, какой по счёту), чтение было возобновлено. К тому времени густо-медовое небо вылиняло до холодной синевы на горизонте, по краю обрастая мелкой порослью звёзд. Стало заметно холоднее, но «Ленни» работал вплоть до одиннадцати вечера, так что друзьям было предложено переместиться с летней веранды в помещение кафе. Но доктор покачал головой:
— Благодарим за приглашение, но если вы не против, мы лучше останемся здесь. Свежий воздух особенно полезен для стариков.
— Тогда я принесу фонарь, — согласился всё тот же подавальщик. Сегодня он выступал в роли духа-хранителя для обоих приятелей, не иначе. — Читать в темноте вредно всем, не зависимо от возраста.
Фонарь был принесён, Глаз Птицы лениво дополз до колокольни ратуши и присел отдохнуть на её шпиле. У редактора затекли ноги, и он попросил дозволения немного пройтись. Прогулка, впрочем, не заняла и двух минут. Переполненный кофе и взбитыми сливками, господин Свойтер предпочёл не слишком отдаляться от столика. Ещё раз пересчитав страницы, и совершив в голове несколько простейших математических операций, он с чувством сделал несколько глубоких вздохов, икнул-рыгнул и погрузился в рукопись:
— «Путь до пещеры занял больше времени, чем рассчитывал Тейлус. В одиночку он, и в правду, одолел бы его за день, но ребёнок требовал постоянного внимания и частых остановок. Из опасения, что Фабийоллю в любой момент может стать хуже, отец едва ли не каждые полчаса кидался к корзине, прикреплённой к спине Толокна. Но малыш почти не капризничал и даже пару раз поел, чем подкрепил уверенность Тейлуса в правильности своего решения.