– Профессор, – голос Анненкова был ровным, как лист бумаги перед подписью, – прошу вас предоставить мне возможность поговорить с молодым человеком наедине.
Вениамин долго не отвечал. Он сохранял прежнюю позу, но внутри что—то ломалось и гасло. Плечи не опустились, но уже не выглядели такими прямыми. Он медленно повернул голову, будто с трудом оборачиваясь не к следователю, а к кому—то из прошлого.
В глазах профессора была ярость – не на Игоря, не на Анненкова, даже не на ситуацию, а на необходимость находиться здесь.
– Он врёт, – произнёс Вениамин почти шёпотом. Не потому, что хотел говорить тихо, а потому что голос не слушался. – Он всегда врал.
Анненков кивнул, будто принял это не как факт, а как симптом.
– Возможно, – ответил он спокойно. – Именно поэтому я должен его выслушать.
Повисла пауза, ощутимая и значимая, словно между словами должно было прозвучать ещё что—то, чего никто не решался сказать. Тишина не ушла, лишь отступила в сторону, растягивая напряжение до предела.
Вениамин медленно разжал пальцы, преодолевая внутреннее сопротивление. В этом движении не было согласия – только освобождение. Словно отпустил не Игоря, а самого себя. Сделав шаг в сторону, он освободил путь. Грудь его вздохнула, но воздух застрял где—то внутри.
Анненков слегка наклонил голову и, спокойно посмотрев на помощника профессора, спросил:
– Как вас зовут?
– Игорь Васильев, – коротко ответил тот; голос его был напряжённым, но ровным.
– Понял. Следователь Иван Анненков, я веду это дело. Пройдёмте, Игорь, нужно поговорить.
Тот не стал ничего спрашивать и молча пошёл вслед за следователем. Их фигуры скрылись за дверью кабинета, которая закрылась мягко, но уверенно, отрезав их от зала и чужих взглядов.
Анненков не торопился. Поставил перед Игорем стакан воды без слов и лишних движений – просто жест, чтобы снять напряжение. Сам остался в тени, слегка откинувшись в кресле. Тусклый свет от лампы падал, скользя по столу, не доходя до углов. Ни шороха бумаг, ни скрипа кресла – только дыхание.
Игорь держал стакан двумя руками, крепко сжимая его, словно боялся отпустить. Он долго не смотрел на следователя, только на стол, потом – на собственные руки. Заговорил, когда почувствовал, что может.
– Мы… мы были вместе, – произнёс он сдавленно, но без фальши. – Не знаю, как это описать. Это само пришло. Постепенно. Я сначала даже не понял.
Он на мгновение замолчал, собираясь с мыслями.
– Я впервые увидел её в библиотеке. Она не выделялась: просто сидела с книгой, медленно перелистывала страницы. Никакого макияжа, никакой позы – просто сидела. А я стоял у стеллажа и не мог не смотреть.
Он провёл пальцем по краю стакана.
– Сначала думал, что пройдёт. В институте многие нравились, это нормально. Но потом я услышал её голос. Просто поздоровалась с кем—то в коридоре. И всё. Голос запомнился сразу. Не тембр, не слова, а именно голос… Наверное, с этого всё и началось.
Игорь сделал паузу, потом продолжил:
– Познакомились мы случайно, в лаборатории. Общались по работе, как все. Никаких намёков, ничего лишнего. Но я начал ждать этих разговоров, искать повод оказаться рядом. Потом понял, что даже если она просто молчит возле меня – мне уже лучше.
Он снова замолчал, глядя в стакан.
– Потом мы стали близки. Не сразу, как—то естественно. Однажды задержались у меня дома, и она осталась. Не из—за страсти или случая – просто так сложилось. Так и продолжилось: иногда у неё, иногда у меня. Без ритуалов, без слов, что теперь всё иначе. Но я никогда не думал, что это временно. Она была со мной, и я это чувствовал каждое утро, когда просыпался рядом с ней.
Он снова посмотрел на свои руки.
– Я понял, что влюбился. Без романтики, без всего этого лишнего – просто понял и сказал ей об этом. Не сразу, через пару месяцев. Просил её выйти за меня – без давления, спокойно. Она отвечала, что после университета. Сначала диплом, потом остальное. Я не настаивал. Мне хватало, что она рядом. Мы не скрывались, но и не афишировали наши отношения. Это было не из—за удобства, не от страсти, а по—настоящему. Такое чувство не кричит о себе, но держит крепко. Я знал, что она со мной, и мне этого было достаточно.
Игорь замолчал, и в комнате повисла тишина.
– Однажды вечером мы остались после работы. Поздно было. Вышли на улицу, сели на лестницу за корпусом. У неё был контейнер с едой, я снял куртку, подложил. Мы ели молча, без разговоров, и это было лучше любых слов.
Он снова слегка сжал стакан.