Он шагнул в темноту двора и скрылся. Факел в его руках еще недолго плясал в темноте, чтобы исчезнуть за деревьями.
Домашние мои все еще стояли у стен, и мой старый Аккий вдруг заплакал. Ему начали вторить женщины.
— Глупо, — сказал я. — Они просто заходили в гости.
Часть 1
ГАННИБАЛ У ВОРОТ
Глава 1
О ЧЕМ Я ПОДУМАЛ, КОГДА ПРОБУДИЛСЯ
На рассвете, открыв глаза, я сразу вспомнил вчерашнее. Уже давно я просыпаюсь не потому, что настает утро, а потому, что зверек в боку точит зубы все настойчивей с каждым днем. Я уже не вскакиваю как прежде и не бегу обливаться холодной водой в сад, а тихо лежу, дожидаясь, чтобы боль стихла.
Зашла кухарка спросить, что нынче готовить. Притащила с собой дочку, видимо, думает, что вечерком я кликну девчонку к себе. Глупая женщина, я уже отписал Клеарете свободу в завещании и небольшое приданое. Кто-нибудь из вольноотпущенников возьмет ее замуж. А что касается постели… Селена год как ушла в мир теней, но я порой ищу взглядом ее неувядающее тело. Изгиб бедер, высокую грудь. Но не замену ей. Время начинаний прошло, пора завершать старые дела.
Вчерашняя история с гостями показалась мне одновременно и забавной, и поучительной. Я подумал, коли разбойники явились поглазеть на меня, рискуя быть схваченными, то наверняка в Риме найдутся люди, кто захочет услышать мой рассказ о событиях, коих участником я был, узнать правду о делах, которые завершились успешно благодаря моей хитрости и моему мастерству.
От этой мысли боль как будто даже притупилась, я легко поднялся. Выйдя во двор, приказал рабам облить себя водой. Тело снаружи вроде бы сохранило силу — под кожей угадывался рельеф мускулов, но я уже не рисковал поднимать тяжелую бочку — в прошлый раз при подобном усилии боль пронзила меня насквозь, я рухнул на плитки двора, а глиняная бочка раскололась, острые осколки поранили мне руки. На них и так было немало шрамов — на левом плече шрам от стрелы, чуть повыше локтя след, оставленный мне на память африканским всадником на поле близ Канн. Но я никогда не хвастался своими шрамами, не обнажал их прилюдно, чтобы воззвать к толпе, и потому многие считали, что ни меч, ни стрелы меня не берут.
Пока Диодокл собирал на кухне для меня завтрак, я отправился в таблиний и отыскал восковые таблички и стиль[7]. В атрии слышались голоса — кто-то из клиентов явился просить о помощи. Жизнь в провинции имеет свою прелесть — наверняка посетителей немного, максимум трое, я успею их выпроводить за полчаса и потом займусь моим рассказом. Тут возникла одна проблема — куда серьезнее, нежели надоедливые и шумные клиенты в атрии. Мне понадобится хороший писец, чтобы перенести мои записи на папирус. Разумеется, я бы мог диктовать свои воспоминания, расхаживая взад и вперед или сидя в плетеном кресле[8]. Но мне показалось это слишком небрежным занятием. Такое подходит для записи большой речи. А если я намерен составлять памятные записки, то над отдельными фразами придется тщательно раздумывать, не раз переворачивая стиль и разравнивая воск. А когда старательный раб сдерживает дыхание, всем своим видом показывая, как ты нелеп, не в силах вымучить нужное слово, появляется желание забросить рукопись и отправиться на прогулку. Хотя такой писец, как Ликий, которому я даровал свободу, всегда подскажет нужное слово столь ловко, что невольно покажется, будто оно само пришло тебе на ум.
Я никогда не сочинял ничего длиннее речи перед солдатами или сенатом, но тщательно вел записи о военных кампаниях, которые ныне почти все утеряны. Как бы то ни было, я не собираюсь ничего придумывать, а это сразу облегчает труд.
Но так или иначе хороший писец необходим, и я кликнул Диодокла и велел прикупить раба вроде моего усердного Ликия, которому я дал свободу пятнадцать лет назад, хотя парень следовал за мной и после того, как претор коснулся его своей палочкой и превратил из раба в вольноотпущенника.
Диодокл выслушал мое поручение с подозрением — как он все делает в последнее время, — но возражать не стал, что само по себе было удивительно.
Потом я перекусил (совсем немного, с некоторых пор я старался есть как можно меньше, замечая, что боль усиливается именно после еды и уселся в таблинии с моими табличками. День был солнечный, ветер с моря утишал жару. Пожалуй, стоит перебраться в сад после полудня, если не будет дождя.
Я описал всё бывшее накануне, потом сообщил о своих планах начать непростой труд… И задумался.
7
Стиль, стилос — металлическая заостренная палочка для того, чтобы писать на воске, второй конец стиля делался плоским, чтобы разровнять воск и писать заново. В умелых и сильных руках стиль мог послужить смертельно опасным оружием.