После поражения возглавленного им безнадёжного восстания, Осио Хэйхатиро был осаждён в одном из крестьянских домов. Стражники призывали Осио выйти и сразиться с ними, но он не ответил на их уловки, и они решились на немедленную атаку. Осио сразу поджег солому и прочие горючие материалы, которыми обложил дом именно на такой крайний случай. Когда стражники все–таки ворвались в помещение, он выхватил кинжал около сорока сантиметров в длину и вонзил себе в горло, перерезав сонную артерию. После этого вытащил оружие из раны и швырнул его в нападавших, однако, что для него всегда было характерно, не причинил им серьезного вреда. Какое–то мгновение он стоял у входа, и охранникам была смутно видна его высокая фигура, напоминавшая священника, окруженная языками пламени. Потом он упал и погиб в горящем доме.
Деятельная сторона учения Ван Янмина становится очевидной на стадии прыжка от осознания к действию. Если бы не было великой пустоты, мы неизбежно утонули бы в осмыслениях и так и не смогли бы освободиться от рассудочности и познавания. Философия Янмина есть путь возврата к спонтанному прямому действию, которое совершают безрассудно при помощи активного нигилизма, используя как рычаг великую пустоту.
«Все мы желаем жить и поэтому неудивительно, что каждый пытается найти оправдание, чтобы не умирать. Но если человек не достиг своей цели и продолжает жить, он проявляет малодушие. Он поступает недостойно. Если же он не достиг своей цели и умер, это действительно фанатизм и собачья смерть. Но в этом нет ничего постыдного. Такая смерть есть Путь Самурая. Если каждое утро и каждый вечер ты будешь готовить себя к смерти и сможешь жить так, словно твоё тело уже умерло, ты станешь подлинным самураем. Тогда вся твоя жизнь станет безупречной и ты сможешь преуспеть на своём поприще». Так учит кодекс чести самураев «Хагакурэ».
В своём предсмертном письме японский воин пустоты Юкио Мисима сказал: «Под влиянием философии Ёмэй (Ван Янмина) я понял, что знать и не действовать — значит знать недостаточно; само же действие не предполагает какого–либо эффекта».
Сон девятый
Ничто к Власти и Пустота к Господству
«Я учу не примитивной замене одного человеческого правления на другое,
ещё более человеческое, но жесточайшему захвату абсолютного превосходства через Ничто к Власти и утверждению тотального преобладания через
Пустоту к Господству. То есть: имеющий уши… находит их уже
отрезанными».
Если бы атомная бомба могла философствовать, то она непременно бы утверждала, что её философия — ни для кого, но в том–то и дело, что её убивающая мудрость — только для всех. Так говорит современный философ и поэт–мистик — Азсакра Заратустра, суровый создатель легендарной тысячестраничной и всецело пустотной «Библии Ничто, Библии Пустоты». Эта книга книг представляет собой то, что Мирча Элиаде называл «иерофанией»: проявление священного в мирском, концентрацию мощи абсолютной пустоты.
Мистические интуиции часто бывают сложными для восприятия, ибо только всё мелкое и бесспорное безусловно понятно. Составленное, в основном, из высказываний Азсакры свободное изложение его взглядов представляет собой prolegomena к философии у-Ничто! — жения (Ничто! — властвования) и ис-Пусто! — шения (Пустотно! — господствования), что и должно в ближайшем будущем, по его словам, создать эффект Окончательного Отсутствовластия, которое, в свою очередь, приведёт к аннигиляции всей человеческой Системы повсеместного правления «того же самого» духа тяжести.
В полдень, когда умолк мистический диалог, происходивший в абсолютном молчании, змея внезапно укусила Заратустру в губы. Заратустра, погладив её, засмеялся и мгновенно настиг смерть. Орёл, который принёс мёд в клюве для Заратустры, застал лишь его труп. «Я убийца Заратустры!», — подползая, прошипела змея. Орёл схватил её когтями и живьём разорвал на куски. После этого, издав ликующий крик, крылатый «вестник воли к мощи» взмыл в клубящееся чёрными грозовыми тучами небо и тут же в мгновение ока был испепелён ударившей в него молнией. Но и молния, которая есть Сверхчеловек, тоже гибнет. Последней ярчайшей вспышкой молнии закончился закат Заратустры. Великое кольцо возвращения замкнулось смертью в смерти, ибо только в жесточайшей гибели заключается тайна главного перехода.