– Вкусно? – хохотнула Инфи.
– Сойдет, – прогудел он в ответ, полосонул Юки взглядом и, наконец, развернул письмо.
Читал молча. Юки исподлобья следила за громилой, но на его, будто вытесанном из гранита лице и мускул не дрогнул. Наконец он скомкал письмо и отправил его вслед за конвертом.
– Ну? Что пишет? – полюбопытствовала Инфи, когда тот закончил жевать. – От него?
Здоровяк не ответил. Он подошел к Юки и присел перед ней на корточки. Присел уже не он, а пожилой человек с седыми висками и очень острым серым взглядом.
– Как он вышел на вас, фройлен?
– Я… Я сама пришла к нему. Понимаете, у меня ключ от входной двери сломался и я пошла искать мастера, чтобы его починили.
– Хотите сказать, что случайно?
– Ну да. Наверное… Он починил ключ, а взамен попросил передать вам письмо.
– Тот, кто попросил вас об этой услуге, ничего не делает случайно. Если вы здесь и мы разговариваем, значит он выбрал вас. И… Вы все сделали правильно. У нас здесь, знаете ли, – он безрадостно усмехнулся, – кризис. Отпусти ее, пожалуйста.
Кресло из жесткого вдруг сделалось мягким и пушистым. Юки встала на ноги и запоздало ощупала рот. Рот был на месте. Как и зубы.
Многоликий обернулся к Инфи:
– Говорит, это она. Странно. Так категорично. На Енисея это совсем не похоже.
– Так и написал?
– Да... Подчеркнул даже. Но все же, Эйра, давай попробуем войти в резонанс.
– Принято, – с готовностью отозвалась Инфи-Эйра и повернулась к Юки. – Что, сестричка? Пойдешь со мной? Я проведу тебя по нашей психушке.
– Отпустите меня лучше… Пожалуйста. Мне завтра утром на работу идти.
– Да черт с ней с этой твоей работой! Больничный оформим. Вот, держи.
Недоумевающая Юки приняла протянутый ей лист, на котором было напечатано: БОЛЬНИЧНЫЙ. Она перевернула листок. На обратной стороне красовались череп и кости. Даже дыхание остановилось. А когда череп захохотал, Юки ойкнула и выронила бумагу.
Эйра смеялась от души. Даже многоликий не скрывал улыбки. Юки же пораженно смотрела на черепушку, скачущую по полу, как пустая тыква. Когда она подняла глаза на шутников, то вместо них она увидала голых скелетов. Скелеты смеялись, беззвучно разевали зубастые рты и просвечивались насквозь. Юки зажмурилась. Сильно-сильно. Прижалась к коленям и накрыла голову руками. Наконец, ей досталась темнота. И тишина. И… Невесомость? Украдкой она приподняла голову. Космос. Вокруг нее распростерся безбрежный океан холодных звезд.
Она повернулась, и звезды повернулись вместе с ней, так, словно приклеились к глазам. Выпрямившись, Юки посмотрела на свои руки. Руки простирались на миллиарды световых лет рукавами созвездий. Стоило пошевелить пальцами, как на их кончиках перемещались целые плеяды. Колени, ступни, локти… Вся она стала космосом. Можно было даже заглянуть внутрь себя. Или сосредоточиться на одной из звезд и стать ее жизнью. И во всем угадывалась невероятная свобода – вызволение ее Я из оков плоти и крови.
– Юки… – почувствовала она зов, разлившейся по ней, как вибрации по струнам. – Юки. Ты помнишь себя? Кто ты, Юки?
– Я? – зазвенела она в ответ. – Юки Маркова. Техник четвертого отдела вычислительного центра острова Шикотан.
Сказала и усомнилась. А так ли это на самом деле? Сейчас она точно не техник и даже не человек. Сейчас она… Что-то лишенное тела, но существующее. Внетелесное создание, как персонаж Второй жизни. Юки поднесла к «глазам» указательный палец. Все ближе и ближе, пока не приблизила его до отдельной, изначально неразличимой точки. Заглянула в нее и увидела внутри себя. Точнее тело в коричневом халате, скомканное на двуспальной кровати. Телу снилась Юки в космосе.
– Я… Сон?
– Много больше, Юки. Ты связь многомерного существования. Ее суть. И здесь и там ты остаешься собою. Оглянись и сравни. Что ты чувствуешь?
Юки отстранила «палец», окинула пространство мыслью и снова не увидела ничего, кроме самой себя. Весь мир сосредоточился в ней. Или же она стала миром? И была ли, в сущности, разница. Даже на земле в действительности каждый оставался непостижимой вселенной, если и изведанной, то не до конца.
– Здесь нет границ.
– Они есть, но они другие, – продолжал звенеть голос. – Не такие, к каким привыкла ты. Тоньше.
– Как во Второй жизни?
– Вторая жизнь продолжение земной. На тех же принципах и с теми же законами. Шаблоны раздуты, а не сломаны. Люди реплицируют и кругом находят только себя. Они хотят видеть только себя.
– Я не понимаю.
– Глядя в зеркало, что ты видишь?
– Себя. Свое отражение.
– Ты нравишься себе?
Уродливый шрам, вот что видела Юки. Ей всегда – всю жизнь после катастрофы на Кусиро настойчиво предлагали избавиться от него. Для ее же блага. Но откуда им было знать, что для нее благо? Избавившись от шрама, она неминуемо предала бы свою погибшую семью. Забыла о ней, отдавшись новой и чистой жизни. Сбежать всегда проще. Собственно она так и поступала, выбрав Вторую жизнь и Инфи. Только… Это ведь все понарошку. Просто игра.