Холодный душ подействовал леденящим образом. Он вылетел из него, как пробка из шампанского – с ясной головой, готовый жить активной жизнью. Привиделось? Нет! Некоторые детали туалета утверждали обратное. У кого тут комплекс ночной нимфомании? Он приподнял матрас. Картины Шандемо лежали аккуратной стопкой. Метнулся к шкафу: полотна Фрагонара тоже на месте. Стоп… Рубашку сверху он положил не так. Кто-то ее перевернул. Чертыхаясь, он бросил рубашку на пол, бережно вынул картины. Все целое, но к полотнам кто-то прикасался. Их уже вынимали этой ночью. Какая любопытная нимфоманка…
Клетка с попугаем, накрытая покрывалом, всю ночь молчала. Он приподнял покрывало – птица сидела на жердочке и щелкала клювом. Он тоже сел, задумался. Стоит ли ломать голову? Полотна целы, сам живой (еще и сексом наградили). Вот если бы украли, а его убили…
Выпить все-таки пришлось: голова завыла, как реактивный истребитель. В буфете имелся бар, в баре – множество сосудов с яркими наклейками. Напевая «Дойче зольдатен унд официрен», он бродил по замку, делая мысленные заметки. Тот же самый набор обитателей. Охрана дружно зевала. Нормальное человеческое состояние: треть жизни на работе, треть во сне, многие стремятся совместить эти два занятия. Мертвой зыбью он проплыл мимо управляющего Огюста Шавра, который отчитывал кухарку Сабину за опоздание. Кухарка улыбнулась Анджею. Управляющий, заметив приближение хозяина, втянул голову в плечи. Почуяв запашок, сглотнул.
– Да, – сказал Анджей, уже отойдя на несколько метров. Развернулся. – Доброе утро, Сабина и месье Шавр. Доложите, сколько человек ночевало сегодня в доме?
Кухарка и управляющий переглянулись.
– Как всегда, месье, – доложил Шавр. – Горничная Луиза, я, дворник – у него своя каморка рядом с будкой охраны…
– Мадемуазель Шаветт?
– Точно, – кивнул управляющий. – У мадемуазель Шаветт, насколько я в курсе, неприятности личного плана. Она уехала в город, потом вернулась, вся в расстроенных чувствах, сказала, что поссорилась со своим… молодым человеком и проведет ночь в Гвадалоне. Она имеет право, месье. Больше того…
– Не сомневаюсь, – перебил Анджей. – То есть в доме ночевали две женщины?
– Ну, вроде, – пожал плечами Шавр. – Что-то не так, месье?
– Все отлично, месье Шавр.
Он бродил по мрачному замку, распугивая призраков. Постоял на башне, наблюдая, как в Гофрэ дружная «шведская» семья пытается завести синий джип Дианы Ормель, а в Бруа белобрысая Ирен Маклассар курит дамскую сигарету и думает горькую думу. Проверил наличие картин в апартаментах, освоился в лабиринтах второго этажа. Побродил по галерее первого. Видел, как горничная Луиза вошла к себе в комнату, оставив приоткрытой дверь. Он неслышно подкрался, стал подглядывать. Занятное дело – следить за женщинами, которые не знают, что за ними следят! Угловатая, нескладная, уставшая от утренних приборок, она села в кресло, расслабилась. Потом встряхнулась, вынула из волос шпильки, помотала головой. Пышные волосы свалились на плечи, как пьяный в лужу…
В кресле сидела другая женщина. Не дурнушка, не медвежонок. Глубоко вздохнула, по губам скользнула улыбка. Луиза поднялась, начала переодеваться. Бросила испачканный фартук на кровать, расстегнула платье. Села, рассеянно взяла книгу с прикроватной тумбочки, перелистала…
Селин Шаветт сидела в буфете и задумчиво смотрела в окно. При виде художника как-то смутилась, кашлянула. Он пристально посмотрел ей в глаза.
– Доброе утро, Селин. Вы позволите вас так называть?
– Конечно, – она кивнула.
– У вас проблемы, Селин?
– С чего вы взяли, месье?
– Хорошо выспались?
– Нет, не очень, – она встала, запахнула полы куртки. – Мне не очень хорошо спится весной, месье. Хотелось бы с вами поговорить. Агентство «Голиаф» осуществляет охрану содержимого вашей картинной галереи. За безопасность вне охраняемой территории оно ответственности не несет. Но объект серьезный, поэтому меня и обязуют появляться в вашем поместье. В последние полтора месяца все было понятно: на окнах металлические жалюзи, оба входа надежно заперты, наши парни дежурят на воротах круглосуточно, совершают обход территории, следят за состоянием охранной системы – а тревога, не приведи господь, прозвучит не только в будке, но и на пульте в Шантуа… С вашим же приездом условия работы меняются. Вы можете открыть галерею для посетителей, можете этого не делать. Вчера вы распорядились ее отпереть. В галерею немедленно проник месье Винье, чему мы воспрепятствовать не имели права. Затем туда проникли вы и удалились с экспонатами под мышкой…