Со страхом и без смысла
Пал Палыч Наждак, как всегда после работы уютно сидел в любимом кресле и посёрбывал, только, что заваренный, крепкий, чёрный чай с капелькой молока.
-Ух, хороший чай! Хороший. – оставив кружку, он посмотрел в окно. В окне осень. Листва покрыла тротуары, всё желто. В каждом вдохе свежесть октября, пропитывала созерцательное нутро его чувствительной души. Так было всегда, так и было бы дальше, но размеренный образ жизни Пал Палыча, переменилса словно:
буря, внезапно явившись;
укрыла серым облаком, яркое солнце.
Всё в мрак погрузивши;
сокрыла сияние дня.
Далеко там, где на многохолмном Олимпе,
сидели сестры, три богини.
И судьба человека, во власти их была всегда.
«Причудливо мойры, сплетали нити человеческих судеб.» Раздался стук в дверь. – Кого это принесло? – удивился он. Сердце гражданина Наждака, что-то учуяло неладное, домашний уют, сменился лёгкой тревогой.
Сын Гипносов, владыка сонного царства, Морфей, в двери явился;
Приявшы облик старца, что из почты письма носивший.
От почтальона, почему-то, несло запахом мака. Передав письмо от сестры Надежды, почтальон просил расписаться, но обнаружил, что не взял ручку.
- Погодите, минутку, я ручку в машине забыл. - Пал Палыч, стоял в дверях и как, только, старик шагнул на улицу, вдруг вспомнил и кричит ему:
- Постойте! Ыы…ручка есть! – он попытался догнать, но не успел.
- Ладно, сейчас он придёт. – повернувшись к своей квартире, перед его бугристым носом, наглый сквозняк двери захлопнул. Дёрнув за ручку, она не открывалась. Он вспомнил, что замок захлопывается, а ключи внутри! Раздражённый, гражданин Наждак П.П. приложив кулак к зубам и думал, как попасть домой. А в самом деле, что делать нашему Наждаку?
Тщетно, пытался двери открыть. Выйдя с подъезда он не увидел почтальона, ни машины, ничего! Подумав минуту, он даже, вдруг вспомнил…
- Пись-мо, сестры, На-ди… сестры? У меня никогда не было сестры Нади … -В его задумчивое лицо, дунул ветер. На его седеющую голову и дряблые плечи он затейник кинул жёлтые и красные листья, которые с шелестом сыпались вокруг. А уже вечерело. Не понимал, Пал Палыч, что судьба, сегодня, решила сыграть с ним шутку.
Бессмертные боги, что сверху сидят на Олимпе,
всевластны они и в руках чьих, судьба человека;
В объятья Морфея, отдали его! (Спал герой наш, оказавшись, странником в царстве сновидений и ужасов, ночных.)
Беспокойно, в тапочках, он зашагал по двору, желая во, что бы то не стало найти того почтальона. Он обошел все в дворе машины, заглянул за всеми гаражами, посмотрел в беседке, даже поверх забора смотрел вдоль улицы и ни-ко-го! Словно, только он, дома, машины, деревья и легкомысленный ветер туда-сюда гоняет листву.
- Хорошо, пойду, может, как-нибудь через окно влезу. - Пал Палыч обошёл дом, но почему-то не смог найти, своего окна на втором этаже. Прищурившись он долго смотрел, но нет… не мог распознать своего то, окна! Вернувшись к парадному входу, почему-то код от домофона перестал подходить!
- Да, что чёрт возьми, происходит!? – он ударил со страстью, пару раз по дверям подъезда, а тем временем на улице совсем потемнело и засиял тоскливый, жёлтый цвет фонарей. В окнах светил свет, но чёрт знает! Ни одной живой души, с тех пор как он был выброшен судьбой на улицу ему не попадалось!
С уст уже пошёл пар, воздух стал влажный, поднялся туман.
- Холодно стало. – почему-то его объял непонятный страх, чувство опасности, подобное тому, будто на тебя читатель (Надеюсь, таковые есть?), представь себе падает внезапно, что-то огромное, тяжёлое. Летит вниз, быстро! И ты понимаешь, что тебе не успеть, Бах!... Сзади пробил яркий, ослепляющий свет, Пал Палыч, обернулся, затулившись рукой и увидел старый автомобиль, бьющий фарами в глаза. Мотор заревел и наш бедолага, богами брошен на произвол судьбы, сорвался и побежал. Сердце в пятках, он бежит, задыхается, вялые ноги несут его вдаль. Правый тапочек слетел, он бежит, он бежит и только видит предо собою, дёргающуюся тень, в испуге бегущего человека, от судьбы роковой убегая. Быстрый бег утомляет его, он задыхается. Всё ближе и ближе слышно яростно, дикий рев, рвущегося демона под капотом. И тут, всё почернело! И затихло… Несколько минут всё в мире молчало, даже ничто не смело, мелькнуть.