— Мы народ Теоритов, — сообщил он, — и живем исключительно наукой. Теория — это наше наивысшее достояние, и служение ей — наша высшая обязанность. Соответственно, Академия — наш высший авторитет, а ее президент — первый человек в государстве, и это я.
— А это что? — спросил Этто, указывая на столб.
— Это футшток, или водомерная рейка, — объяснил президент.
— Как, — вздрогнув, вскричал Аз, — так высоко поднимается здесь вода?
— Этим футштоком, — сказал президент, — измеряется не уровень воды, а зазор между самой низкой и самой высокой географическими точками на нашей планете.
— Таким образом, — уточнил Этто, — мы сейчас находимся в самой глубокой долине этой планеты?
— Безусловно.
— А где самая высокая гора?
— В стране Практян.
— А есть ли другие народы на этой планете?
— Помимо нашего — только практяне, — объявил президент, — да и этого уже чересчур много.
«Так-так, дождались», — подумал Аз и схватился за покрытую шишками голову. — «Мои недобрые подозрения меня не обманули, на этой планете мы тоже огребем неприятности».
Тем временем президент пригласил их сопровождать его в Академию, которая, по его словам, находилась всего в нескольких шагах от следующего холма. Толпа начинала уже рассеиваться, и к президенту и двум землянам присоединился господин не менее почтенного вида, но еще старше, и представился предшественником президента.
— Обычно, — стал объяснять он слабым старческим голосом, — новый президент у нас назначается только после смерти старого. Но, так как мой язык отныне не столь резв, а президенту приходится много говорить, я ушел в отставку при жизни. А поскольку никто не знал, кем мне теперь следовало быть, пришлось сделать меня почетным президентом.
— И с тех пор, — добавил президент, — он больше болтает в день, чем я в неделю.
Между тем они достигли Академии.
— Но она же круглая, как шар! — воскликнул Аз.
Президент провел своих гостей в здание, которое и впрямь построили в форме сферы. Все вошли в его кабинет, который имел форму полушария и в котором находилось несколько опять же полушарий, побольше и поменьше, срезом вверх, которые служили столами или сидениями. Президент пригласил Этто с Азом занимать места и, как и его предшественник, опустился на одно из небольших полушарий. Аз поставил свой рюкзак и захотел так же непринужденно устроиться поуютней, но, едва он сел на вертлявое сооружение, как опрокинулся назад и сильно ударился о землю.
Несмотря на то, что даже Этто слегка улыбнулся, оба почтенных господина не изменились в лицах. Аз выругался про себя и предпринял вторую попытку занять предложенное место. Теперь, однако, он действовал более осторожно и постарался правильно распределить свой вес, что ему удалось только на миг, после чего он, дико замахав руками в воздухе, снова опрокинулся, на этот раз вбок. Аз чертыхнулся про себя еще яростнее, но все же не сдался и сделал еще одну попытку, и нельзя сказать, чтобы опять потерпел неудачу; но когда Аз, в этот раз сумевший усесться не шатаясь, поаплодировал себе и оглянулся на Этто, он, естественно, потерял равновесие и снова упал. Тогда Аз решительно развернул полушарие срезом вниз, и присел на округлый верх.
— Когда что-то не работает, как оно есть, то перевернутое строго наоборот — обычно срабатывает, — сказал Аз, — давно такое замечено.
— Как «оно есть», «оно» все же работает лучше, — возразил президент, сидя на своем полушарии по-турецки, — просто нужно слегка покачиваться, а не сидеть неподвижно.
Этто, даже не пытаясь взобраться на одно из неустойчивых сооружений, опирался подбородком на руку и размышлял надо всей этой шаровидностью.
— Думаю, не ошибусь, — сказал он наконец, — если сделаю вывод, что с шарообразностью в здешней стране связывается особенное значение.
— Сфера, — сказал разговорчивый почетный президент, — есть секрет всех форм. Из нее или ее части можно сделать что угодно. Никакая другая форма этого не позволяет. Таким образом, шар занимает особое положение: это форма всех форм.
И, наверное, местных черепушек, подумал Аз, которому теперь бросилась в глаза округлость безволосых голов обоих президентов.
— Фигура шара, — продолжал почетный президент, — это идеальная фигура. Поэтому мы стремимся придать эту фигуру всем телам, даже нашей планете. Для этой цели мы даже воздвигли футшток. Он наглядно показывает нам, насколько далека наша планета от абсолютно сферической фигуры.