<tab>Семён изумлённо увидел свою помощницу, почему-то отметил про себя, что она вроде как и хорошенькая, но тут же заорал:
<tab>— Да-а-а! Сегодня корректируем всё! И пусть завтра же Манохин несёт в типографию! — похлопал себя по карманам, нашёл телефон, тыкнул на быстрый набор, несколько секунд ожидания — и опять ор: — Серый! Я убью тебя! Отставить все ваши прекрасные планы мести! Слушай сюда!..
========== — 14 — ==========
<tab>
<tab>
<tab>— Ну, я пошёл? — оторвавшись от губ, прошептал Давид.
<tab>— Ты боишься?
<tab>— Нет. Всё будет так, как должно быть.
<tab>— Не должно быть так, чтобы этот ублюдок торжествовал.
<tab>— Значит, не будет торжествовать.
<tab>— Давид, помни, я рядом. Я слежу за окнами. Будь чутким, если опасность, то бросай что-нибудь в окно, делай что-нибудь со шторами, пиши на стекле… Я ворвусь и перегрызу всем горло.
<tab>— Сто раз уже всё слышал. Мне пора.
<tab>— Я боюсь за тебя. Я бешусь от того, что он может… Что он просто будет рядом.
<tab>— Я справлюсь. И надеюсь, мы с Семёном всё рассчитали правильно.
<tab>— Иди… — Сергей сжал пальцами руль, уставился в лобовое стекло; вспомнилось, как они ругались, орали, как он был бессилен переубедить брата и Давида в решении идти к Горинову. И вот он сам его привёз, хотя никто не мог угадать планы Андрона, никто не мог спрогнозировать его первую реакцию. Сергею было страшно и горько, ощущение бессилия его подавляло. Давид открыл дверцу машины, стал выбираться. В руках ни сумки, ни рюкзака, только чёрная папка с документами. Он уже снаружи под грозным осенним небом, обещающим разразиться очередным дождём. Звёзд не видно — сдача «резидента» происходила без свидетелей. Казалось, что даже деревья, облысевшие от осенней биотерапии, нарочито отвернулись и выполняют условия Горинова: прийти, чтобы никто не видел, чтобы никто не знал. Сергей поспешно перехватил дверцу, которая должна была отрезать от Давида, и крикнул: — Прости меня! — Давид, не поворачиваясь, уходя к гориновскому дому, показал «викторию». — Я люблю тебя! — Давид вдруг встал, но ненадолго, но не показывая лицо, но не отвечая этим словам, досчитал до десяти и решительно пошёл к воротам. Позвонил.
<tab>За кирпичной оградой залаяли собаки. Раздались и человеческие окрики, в числе которых тошнотворно знакомый:
<tab>— Я открою сам, уберите собак!
<tab>Через пару долгих минут засов на воротах жалобно лязгнул и дверь открылась, образуя щель, в которую Давид смело шагнул.
<tab>Вся эта смелость, уверенность и бодренькая «виктория» стоили Давиду на самом деле значительных усилий. А как он только увидел за воротами знакомый силуэт, то вообще готов был развернуться и трусливо бежать. То, что Андрон сразу ухватил его за плечо, даже помогло преодолеть этот страх. Пришлось поднять взгляд навстречу своему кошмару. Андрон почти не изменился, но всё же возмужал: шея и плечи стали шире, причёска короче, на скулах и подбородке проявлялась щетина «правильной длины», наверняка чтобы выглядеть старше. Он жадно рассматривал Давида: узнавал, сличал. Потом тряхнул головой, как бы прогоняя замешательство, вопросительно выгнул бровь:
<tab>— Я полагаю, без сюрпризов? — спокойно спросил хозяин дома. — Ни ментов, ни журналюг, ни неотомщённых призраков за твоей спиной нет?
<tab>— Нет. Я один. Вот документ, — услышал свой голос Давид. Он не ощущал себя единым с телом и смотрел на себя как бы со стороны. Этот феномен уже приключался с ним, когда он отходил от анестезии.
<tab>— Прекрасно! Идём, дружок! — И Горинов повёл парня в дом. В тот самый — проклятый, забытый, но такой добротный и богатый. Вместо того чтобы направиться в гостиную или в кабинет, Андрон подтолкнул «гостя» к кухне. Прошли по пустому царству кастрюль и свернули к узкой дверце, которая ведёт в подвал. Давид никогда там не был, не случилось… Горинов повернул вставленный ключ, включил свет на лестнице и подтолкнул Давида вниз. — Извини, твоя комната переделана. Апартаментов не жди!
<tab>Они спустились на тёмное дно этого помпезного дома. Андрон подталкивал Давида по неосвещённому коридорчику прямо, направо, прямо, направо, почти сразу налево, прямо… Упёрлись ещё в одну дверь. Хозяин загремел ключами, и отсыревшее дерево отворило проход в небольшую комнатку — подвальное помещение. Андрон щёлкнул выключателем, и оба зажмурились от режущего глаза света, исходившего от лампы накаливания, уныло висящей на шнуре. В узком помещении была длинная скамья с рулончиком клетчатого байкового одеяла, в углу стояло ведро, около противоположной стены было небольшое заграждение — по-видимому, за ним должна была храниться картошка. Выше находились пустые полки. Впрочем, на одной из них стояла открытая бутылка водки. Андрон пихнул «гостя» посильнее, и тот оказался на скамье, больно ударившись коленом.
<tab>— Ну, вот! Обживайся! Твой телефон? Давай его! — язвительно произнёс Горинов, облапал парня по груди и по бёдрам, вытащил телефон. И тут же присел рядом на скамью, развернул пленника к себе: — Ну-ка я рассмотрю тебя… Давид. — Ухватился за подбородок и стал пристально всматриваться в черты лица Давида, иногда трогал пальцами левой руки то брови, то веки, то уши, то волосы… — Вот ты какой. Интересно. И швов нет? Надо же! Совсем другой человек! Жалко родинку на брови, была прикольная. Ушки стали, конечно, более аристократичными. А вот нос… нет, мне определённо не нравится. Искусственно смотрится, тот маленький был, таким шустреньким и любопытным. Разрез глаз, конечно, красивый, но те глаза были лучше… Жаль. Каким бы ты был сейчас, если бы тогда не вытворил это…
<tab>— Скорее всего мёртвым, — холодно ответил Давид. — А если бы был жив, то с выбитыми зубами, сломанным носом, заплывшими, слезящимися глазами, слабый, трясущийся энурезник. Хотя с твоей фантазией, может, портрет был бы ещё ужаснее.
<tab>— Не изменился! — торжествующе улыбнулся Андрон. — Всё тот же! Дерзит, наглеет, не боится! Умница! Цвет волос идиотский. Так, что в папочке? — Он открыл папку и вынул оттуда сначала один документ, просмотрел, потом второй документ, потом магнитный ключ. — Фух-х-х… Думаю, восстановят! Мне сейчас эти деньги край как нужны! Если же вы сделали ксероксы счетов, то знайте, они никакой силы иметь не будут!
<tab>— Это оригинал, и нет никаких ксероксов. Мы выполнили условия. Теперь ты: Безуглая Галина Семёновна должна приехать домой.
<tab>— Приедет, обязательно. Только через недельку: у неё закончится санаторное лечение, а у меня выборы. Я всё делаю так, как условились!
<tab>— Скажи, зачем тебе я? Ты получил доступ к счетам. Игрушка тебе уже не нужна, да и мэру опасно иметь такие пристрастия. Конкурентов у тебя уже нет, чтобы с моей помощью их держать в узде…
<tab>— Для того, чтобы меня никто в узде не держал, — Андрон сел поглубже на скамье, привалился спиной к грязной бетонной стене, закрыл глаза. — Я никому не могу позволить разрушить всё то, что создано. Ты даже не представляешь, сколько я работал эти пять лет! Ты прав, конкурентов нет. Я ведь подмял под себя Архаровское хозяйство. Был его воспитанником, можно сказать…
<tab>— Убил сына и заменил его собой?
<tab>— Макса убил ты, сучёнок. Ты, а не я! Сначала мне пришлось импровизировать на ходу, ты же меня не предупредил о своём фортеле, — Андрон так и сидел с закрытыми глазами и с блаженной улыбкой на губах. — Мне пришлось стрелять в плечо ещё раз, потом стенать и разыгрывать депрессию… Матвей Архаров как только услышал о похищенных документах, так сразу же поверил в твою вину. Судил по себе: он бы убил, значит, и другие должны… Труднее было с дружком твоим. Он не хотел верить. Он решил тебя найти. И мне нужно было найти тебя раньше. Ты высосал из меня кучу денег: Безуглый ведь не единственный, кого я нанимал, тем более что найти нужно было не только тебя…
<tab>— Ты нашёл охранника Владимира?
<tab>— Глупый вопрос! Он-то не делал пластики!
<tab>— Он жив?