<tab>И как-то отказываться было уже неловко, да и мальчик Лидуле очень понравился, поэтому она твёрдо заявила:
<tab>— Да! Я хочу познакомиться с Давидом! Определённо хочу!..»</i>
<tab>Сергей остановился и взглянул на Давида.
<tab>— Ну как? Ты ещё не спишь? Читать дальше?
<tab>Тот не спал, более того, сидел с прямой спиной, напряжённый и наэлектризованный, глаза чуть прищурены.
<tab>— Этот лапушка-Давид и будет убийцей?
<tab>— Ага.
<tab>— Если он на самом деле изверг, что ж его эта директриса такой хорошей женщине навязала?
<tab>— Чтобы избавиться от проблемного ребёнка.
<tab>— Фигня! Они, скорее всего, подруганьки, друг друга знают, в одном городе живут, директриса зависит от мэрши, нафига ей так подставляться?
<tab>— А как тогда?
<tab>— Директриса не предполагает, что Давид подонок. Для этого сделай нормальных родителей у парня: пусть они… ну… погибнут по-другому.
<tab>— Например, в автокатастрофе! — почти весело воскликнул Сергей.
<tab>— Ну… пусть, — дрогнув голосом, согласился Давид. — Мальчишка оказался в детдоме недавно, его все мало знают… родители благополучные. А ты сам-то был хоть в детдоме?
<tab>— Нет.
<tab>— Эх ты! Фантазёр! Можно добавить, что другие подростки встретили парня как чужака, издевались. Директриса знала. Вот и устроила Давиду судьбу: отдала в богатенькие ручки, подальше от жестоких обитателей богоугодного заведения.
<tab>— Думаешь, так будет лучше?
<tab>— Правдивее! И ещё… что это там за Антоша на горизонте?
<tab>— Сыночек мэрский. Он ещё один главный герой.
<tab>— А он в курсе, что мамашка приведёт ему братца в дом?
<tab>— Конечно, в курсе!
<tab>— Ну-ка, прочитай-ка о нём.
<tab>— Та-а-ак… А что прочитать?
<tab>— Там, где он познакомился с главным героем.
<tab>— Сейчас… вот: <i>«Лидуля втащила за рукав насупленного паренька в дом. Он огляделся. Кругом чистота и порядок, красота и дороговизна. Особенно Давида впечатлила люстра, что свисала откуда-то свысока, пробивая собой колодец сквозь лестницы трёх этажей. Он думал, что такие люстры бывают только в театрах. Детдомовец задрал голову и пялился на хрустальные сосульки, застывшие в тёплом помещении. Вдруг с одной из лестниц высунулась голова: нормальная такая голова юноши лет восемнадцати-двадцати, с чёрными кудрявыми волосами, прибранными под радужную повязку.
<tab>— Ма! Это он? — крикнула голова.
<tab>— Да, Тошенька! Иди, знакомься, — ответила сияющая и гордая собственным поступком мать.
<tab>Тошенькина голова вмиг исчезла, послышался звук лёгких прыжков через ступеньки, и на первый этаж, в залу, выскочил тот самый Антон, о котором Лидуля так много говорила в автомобиле, пока они ехали сюда.
<tab>— Да сколько ему лет? — радостно закричал парень, обходя застывшего Давида, который крепко сжимал рюкзак со своим скорбным скарбом.
<tab>— Четырнадцать!
<tab>— Ма! Ты чо? Ты ж говорила, что он маленький будет!
<tab>— Что ж! Сердце мне подсказало именно так. Ну, знакомьтесь!
<tab>— Здорово, братик! — громко воскликнул Антон и похлопал гостя по плечу. — Я — Антон, можно Тоха, но не Тоша! Это маман меня как собачку величает! Ух ты какой! Симпатичный! Ма говорила, что ты гимнаст! Что стойку на руках можешь на брусьях изобразить! Ну? Что как не живой? Как тебе у нас?
<tab>— Нормально, — очень тихо ответил Давид. И это всё, что он сказал своему новому братцу. Не представился, руку не подал, не улыбнулся — просто угрюмо молчал. Но Антон не обращал внимания, он всё списывал на непривычность обстановки для гостя и на его скромность.
<tab>— Пойдём! Я покажу тебе твою комнату! — Антон поддерживал гостеприимный и весёлый тон. — Ма! Я сам. Тебе с мальчиками нельзя!
<tab>Лидуля умилительно смотрела на сыночка. А Антон ухватил Давида за локоть и поволок за собой на третий этаж:
<tab>— Там — наша епархия. Нафиг не пустим ни маму, ни папа́. Одна комната моя. Другая — твоя, до этого она была для гостей, а третья — для друзей, там бильярд, стойка барная, пуфы, потанцевать есть где! Эх! Заживём!
<tab>Антон искрил гостеприимством и энергией. По пути на третий этаж успел рассказать, что одна из ступеней короче других, поэтому он в детстве навернулся на лестнице. Потом втолкнул застенчивого гостя в свою комнату и провёл мини-экскурсию по ней, попутно излагая весёлые истории о каждой вещице или предмете мебели.
<tab>— Конечно, у тебя в комнате всё скромнее. Но ты обживёшься! Поменяешь там обстановку, придумаешь что-нибудь своё! Открой пасть! Это тебе жвачка, — Антон затолкнул в парня пластик американского «бабл-гама». — Короче, ты ко мне можешь заходить запросто, без стуков. Если я буду тут что-нибудь такое секретно-безобразное делать, то запрусь. Так что заходи. И бери тут всё, только в стол не лазь, а то там у меня нужный мне беспорядок настроен… Ну? Нравится здесь? Пойдём к тебе!
<tab>Хозяин просторной комнаты с навороченным современным дизайном и с огромной круглой кроватью у окна старался произвести впечатление чистосердечия и радушия. Подхватил с собой альбом с детскими фотографиями и потащил Давида в соседнюю комнату, которая была чуть поменьше, да и обставлена скромно, без вывертов, но вполне приличная, не чета детдомовским палатам. Давид исподлобья рассматривал своего нового брата. Похож на мэра, глаза раскосые восточные, лицо круглое, рот вечноулыбающийся, с пухлой нижней губой. Широкоплеч, выше Давида в полголовы, на шее болтается золотая цепочка с медальоном, кожа смуглая, взгляд чёрный. Давид по сравнению с ним белая моль, вернее молявка. Никаких широких плеч, никакой выпиравшей щетины, никакой маскулинной брутальности. По этому мэрскому сыночку сразу определишь: вырос мужик, твёрд, горяч, решителен. Ни маменькиной манерности, ни папенькиной угрюмости не было, да и деньги не испортили парня: был щедр, но не до расточительности, избирателен, но не до высокомерия, индивидуалист, но не до эгоизма…»</i>
<tab>— М-да… Какой-то прямо кумир поколения! — прервал чтение Давид. — И красавец-то он, и добряк, и весельчак, и, поди, ещё чемпион по всевозможным спортивным видам, да и отличник-преотличник в придачу! Так?
<tab>— Ну… Да, дальше пишу, что он с медалью школу закончил…
<tab>— Тебе, друг, нужно утопии писать или сказки. Парень явно мажор. Один в семье. Всё есть. И откуда у него все эти приятные качества образовались? Что за Арина Родионовна его воспитывала?
<tab>— А что, в нормальных семьях не бывает нормальных детей? — искренне удивился Сергей.
<tab>— В нормальных бывает. Но эта семья ненормальная. За забором власти, под покровительством мафиози. Сам подумай, наверняка у парня и школа особая, и аттестат купленный, и друзья богатенькие придурки. Карманных денег немерено, каникулы за бугром, носки себе не стирал, в магазин за хлебом не ходил, ведь вокруг полно «принеси-подай». Короче, фантастический персонаж у тебя этот Антон. Не верю!
<tab>— Понимаешь, идея как раз в том, что парень из детдома, который внешне всем казался мальчиком-одуванчиком, оказался хладнокровным подонком. Он сначала разрушит их взаимоотношения, потом дискредитирует их в общественных глазах, ну и напоследок убьёт Антона и ограбит семью. И смоется.
<tab>— Что ж он такая сука неблагодарная? С чего?
<tab>— Ну… детдом, гены…
<tab>— «Ну-детдом» — дурацкое объяснение, он не сызмальства там, не успел впитать всю злобу. Да и не обязательно детдом зверя воспитывает. А «гены». Мы же договорились, что семья у парня нормальная была.
<tab>— Тогда… тогда… Я не знаю.
<tab>— Вот! Закрути сюжет покруче. Ну, например, что эта семейка, как их там… Голиковых виновата в смерти родителей парня, и он это узнал… Хотя нет, они бы не взяли его в свою семью, не идиоты же совсем…
<tab>— Ты хочешь, чтобы у героя появился понятный всем повод, мотив поступить так, как он поступил?