— Неужели надо бежать? — прошептал Давид, тупо уставившись на зажигалку. — Когда это закончится? Неужели всю жизнь бегать?
Он прикурил от этой милитаристской зажигалки и пустым взглядом уставился в тёмный, безмолвный пролёт подъезда. Докурил. Сунул зажигалку в карман и отправился к себе, рассудив, что «утро вечера мудренее».
— 2 —
На следующий день змея в пабе не было. И Давид почти успокоился. Тем более день был какой-то несуетливый. Дождь зарядил с утра, посетителей было вдвое меньше, Ник бесконечно сыпал анекдотами и забавными историями, да и зарплатный день — всё сочеталось просто отлично. За Кэт заехал её жених на ржавой «шестёрке», расписанной под хохлому (да, он оригинал), и подбросил Давида до вокзала. Он даже успел зайти в супермаркет и накупить всякой еды. Ехал в электричке и наслаждался предвкушением тихого вечера, представлял, как сейчас нажарит картошки, будет смотреть всё подряд, листая каналы, часов до трёх, рассмотрит принесённые Семёном журналы Discovery, помечтает об исландских гейзерах и ступах Мьянмы. Ведь завтра пятница, а значит, на работу позже, но там будет наплыв и до часу ночи придётся бегать с подносом и с бокалами пива. А сегодня нужно надышаться покоем впрок.
О змее Сергее он и не думал. И не видел. Забыл. И только доставая ключи, обнаружил в кармане куртки круглую, ребристую зажигалку. Не заходя домой покурил на лестничной площадке. И пока сидел, как воробей, на подоконнике, рассмотрел на полу засохшие следы грязных, мокрых ботинок с тракторным рисунком. Вспомнил, что сегодня был дождь целый день, а перед подъездом коммунальщики нарыли какую-то яму, развезли грязь. Спрыгнул, отправился к своей двери. И вдруг понял, что эти слякотные следы тоже упирались в его квартиру, топтались у порога. «Кто-то приходил? К кому? К Анне Ивановне? К ней только соседка-старушка захаживает и дочь — вымотанная работой учительница. Ко мне? Не может быть. Никто не знает моего адреса. У меня даже в трудовом договоре другой адрес записан!» — Давид размышлял довольно долго, потом осторожно, стараясь не шуметь, открыл дверь, прислушался, принюхался. Никого. Показалось, что грязно в прихожей. Но потом он увидел ящики из-под рассады, которые опорожнила его хозяйка, и решил, что грязь имеет дачно-огородное происхождение. Прошёл по всей квартире, заглянул во все углы, открыл ящики. Ничего! Всё так, как было. Давид выдохнул. Может, просто ошиблись адресом? И вечерняя программа пошла своим чередом.
Змей появился в субботу. Как всегда, днём. И сразу в зону обслуживания Давида за третий столик.
— Вы выбрали? — не очень вежливо выпалил официант.
— «Гиннес» и кольца кальмара.
— Принести пепельницу?
— Да, пожалуй.
Давид быстро оформил заказ, Борисовна подала пиво, он вернулся назад, поставил бокал, пепельницу и вытащил из кармана зажигалку, так как змей доставал сигареты. Клацнул по «чеке» и поднёс огонёк к лицу посетителя так, чтобы было видно зажигалку. Змей Сергей вздёрнул брови, увидев маленькую гранату.
— Ваша? — ехидно спросил Давид. Сергей спокойно затянулся сигаретным дымом, поднял на него свои глаза, которые оказались коричнево-зелёными, ореховыми.
— Моя. Поговорим?
— За меня есть кому вступиться! — выпалил вздор Давид, хотя на самом деле совсем наоборот: никто не защитит, кроме самого себя.
— Боишься, значит?
— Нет. Но вряд ли кому понравится, что за ним следят.
— Поговорим? Присядь.
Давид оглянулся по сторонам: посетителей вроде нет, буйный вечер ещё далеко, Ник от терминала внимательно смотрит в их сторону, ободряюще подмигивает. Официант сел напротив навязчивого клиента.
— Ну-с?
— Дело в том, что я Сергей Безуглый.
— Мне о чём-то это должно говорить?
— Я писатель.
— Что пишете, писатель?
— Разное. В основном детективы.
— А я тут при чём?
— Ты меня вдохновляешь. Я пишу главного героя с тебя. Я долго мучился, и так, и эдак крутил новый образ, не видел его, не нащупывал. А тут зашёл в паб — и вот он, мой герой!
— Зачем вы следили за мной? — Давид не верил Сергею, он внимательно смотрел на широкие пальцы — это не могут быть пальцы интеллигента, не перо, а топор или боксёрская груша основные средства производства этого человека.
Змей приподнял руки, повертел кистью:
— Да, ты прав, я не всегда был писателем. Раньше я работал в органах, был оперативником. Но вот ведь кривая судьба. Видишь, как меня занесло? — усмехнулся Сергей. — А следил… затем, чтобы знать о тебе всё: как мой герой двигается, что покупает в магазине, как держит сигарету, есть ли у него друзья, какой отдых он предпочитает. Я когда решил, что ты будешь прообразом персонажа, понял, что с трудом представляю, каким может быть парень с такой внешностью в жизни, в быту. Вот и слежу… Попытался с тобой познакомиться, а ты ни в какую…
— Я не желаю, чтобы меня описывали, изучали, рассматривали. Разве вы не должны были меня об этом спросить?
— Я пытался, но ты же не шёл на контакт!
В паб ввалилась группа посетителей. Ник метнулся к ним и усадил в свою зону. Сергей и Давид молча проводили их взглядами.
— Итак, почему я? — возобновил дознание Давид.
— У тебя необычное лицо. И ещё — ты не улыбаешься никогда. Вон твой рыжий друг — постоянно рот до ушей! А ты нет. Твоя внешность — это внешность человека, который скрывается. Да и образ жизни такой же. Всегда один. Ни в каких базах данных не отмечен. У Факаидиса записан один адрес твоей регистрации, а живёшь ты в другом месте.
— Ого! Вы уже и с хозяином пообщались? — Давид начал нервничать.
— Да, пришлось заплатить кругленькую сумму за фальшивый адрес, — заржал горе-писатель. — Чем дольше я к тебе приглядывался, тем ярче вырисовывался образ моего героя. И вот теперь я «подсел» на тебя. Мне нужно видеть тебя, чтобы писать.
— Вообще-то это ваши проблемы. Мне всё это не нравится! А кто этот герой в вашем романе?
— Хм… Это мальчик, которого облагодетельствовала одна богатая семья после того, как он лишился своих родителей. Но парень оказался не просто неблагодарным, он оказался преступником. Улица, дурные гены, детский дом сделали своё дело, и парень уже не мог жить в приличном доме среди законопослушных людей. Короче, это история одного вора и… убийцы… Он изувечил жизнь семьи, которая его приютила, — Сергей внимательно смотрел на Дейва, воспроизводя всё это. А тот хмуро слушал.
— Нихрена себе! И я и есть этот самый убийца?
— Не ты! А литературный персонаж, а внешность будет твоя.
— И походка моя?
— И походка.
— И образ жизни?
— Да.
— И манеры, жесты, речь?
— Да.
— И он тоже официант?
— Да. Я даже думаю имя твоё взять.
— А не пойти ли вам в жопу?
Сергей опять захохотал.
— А ты бы хотел, чтобы я с тебя списал сказочного принца или загадочного эльфа? Нет, дружок, твоя внешность…
— Я всё сказал! — Давид встал из-за стола. — Не желаю быть ни эльфом, ни принцем, ни сиротой, ни убийцей. Сейчас принесу ваш заказ, и отъебитесь от меня!
— Ты не сможешь мне запретить приходить сюда, — мягко улыбаясь, сказал Сергей.
— И вообще, сюжет какой-то идиотский… — пробурчал Давид, удаляясь к стойке бара за готовыми кольцами кальмара. Вернувшись с заказом и звучно стукнув тарелкой по дубовому столу, раздражённый прототип вдруг спросил: — И его поймают? Этого героя-убийцу с моей походкой?
— Конечно! Обязательно! Зло должно быть наказано!
— Ещё этого не хватало, — нахмурился Давид и ринулся навстречу новым посетителям, шумно вошедшим в паб. В последующую минутку передышки его подозвала Борисовна — веснушчатая дама-барменша. Она хотя и была ненамного старше Ника, Давида и Кэт, так уж повелось, что её называли Борисовной, за мудрость, наверное.
— Ну и кто этот следопыт? Мы с Ником уже извелись от любопытства.
— Говорит, что писатель. Что ему запомнился мой светлый образ и он решил его увековечить в своём нетленном произведении.
— Думаешь, правда?
— Не похож он на писателя.