Мысль о курином бульоне не показалась мне такой уж неприятной. Я даже ощутил внутри какую-то пустоту, отдаленно напоминающую чувство голода.
Мама подошла ко мне с кружкой, я приподнялся и сел на диване. Собака лежала у моих ног, мама слегка пхнула пса ногой, чтобы он подвинулся. Собакин недовольно переместился.
– А что это ты на диване, а не в постели? Там же удобнее болеть, – поинтересовался отец.
– Папа, там моя бывшая жена трахалась с моим бывшим лучшим другом, то ли вчера, то ли позавчера, у меня в голове все смешалось. Я белье не выкинул, поэтому лечь в эту постель я не могу.
– Чего? Ух ты! Да-а, – нечленораздельно высказался отец.
– Так, Гоша, я сейчас сниму белье с постели, а ты иди во двор и выкинь все в мусорный бак, даже стирать его не надо. Хотя лучше иди и сам сними его и выкинь, а я пока помою посуду.
Отец молча ушел в спальню. Я пригубил душистый горячий бульон. Он притушил пожар в горле и плавно опустился внутрь, смазал мои заржавевшие внутренности и улучшил их взаимодействие. Тепло бульона, разливаясь по телу, рождало волну примитивных положительных эмоций.
– Мама, юноши должны жениться на мамах. Всегда будешь одет, обут, накормлен, ухожен, а если загуляешь с кем-нибудь, то мама всегда простит. Вот!
– Ты мой дорогой мальчик! Не переживай, мы найдем тебе хорошую, порядочную девушку.
– Стоять! – сказал я из последних сил. – Если ты хоть раз – слышишь? – хоть раз попробуешь это сделать, я уеду в Америку. Или Африку. Понятно?
– Что тут происходит? – поинтересовался отец, вернувшись с очередного боевого задания.
– Ниче… – и я начал безудержно чихать.
В носу открылось невообразимое щекотание, которое я никак не мог вычихнуть наружу. Шатаясь от чихания, я отправился в ванну промывать нос. Согнувшись над раковиной, я втягивал носом воду и тут же выдувал ее, а родители вдвоем стояли в двери и давали мне советы.
Наконец я вернулся на свой диван, мама быстро застелила кровать чистым бельем, и они с отцом засобирались домой.
– Мы возьмем твоего кобеля, пока ты болеешь. Гоша будет его выгуливать, а ты сможешь отлежаться. А когда выздоровеешь, мы привезем его обратно. Насовсем он нам не нужен.
– Он нам совсем не нужен, – вставил отец.
– Ну что, доигрался? – спросил я пса.
Собакин привстал, потоптался на одном месте, а потом опять сел.
– Я тебя прощаю, – сказал я, сочувствуя псу и пытаясь его морально поддержать.
Родители и Собакин ушли, я остался один.
Прошел еще день или два, и я почувствовал себя лучше. Впереди замаячила нормальная жизнь. И тут мне позвонила мама, она была очень взволнована:
– Артем, он меня укусил!
– Мама, Собакин не умеет кусаться. Он даже шавок, которые на него бросаются на улице, не кусает, – проворчал я, недоумевая.
– Да нет же! Меня папа укусил!
– Мам, вы уже не в том возрасте, чтобы глупостями заниматься. И я уж точно ничего не хочу знать о ваших игрищах! – взмолился я.
– Прекрати сейчас же! Он меня укусил в лифте!
– Вы что, подростки, что ли? В самом деле, остановись!
– Прекрати!
– Это ты прекрати!
– Он решил помочиться в лифте, я дала ему затрещину, а он укусил меня! – выпалила мать.
– Подожди, ты говоришь о Собакине? – с надеждой спросил я.
– Нет, о твоем отце!
– Боже! Кто-то в этой ситуации сошел с ума: ты, или я, или отец. Единственное нормальное существо в семье – это Собакин. И, возможно, моя сестра, хотя она всегда была странная. Что происходит? Мой отец не может писать в лифте.
– А то, что он укусил меня, тебя не удивляет?
– Нет. Я удивляюсь, что он не сделал этого раньше.
– От тебя нет никакой помощи, – упавшим голосом сказала мама.
– У него прививка от бешенства есть? – я попытался направить разговор в практическое русло.
– Что мне делать? – спросила мама совсем женским голосом. Генералиссимус куда-то пропал.
– Я сейчас приеду заберу собаку, а то вдруг отец ее тоже покусает, а у нее прививка от бешенства просрочена. А по дороге попробую подумать о том, что же все-таки происходит.
– Приезжай, сынок.
Я отключился. На телефоне высветилась эсэмэска от Светки: «Мне надо с тобой поговорить!» Я быстро ответил: «Иди в жопу не до тебя».
Я был раздосадован поворотом событий: теперь надо ехать забирать собаку, участвовать во всех этих семейных разговорах, слушать взаимные упреки, а я все-таки еще неважнецки себя чувствую.
Но что делать, пришлось без всякого энтузиазма собираться и ехать к родителям. Поехал на метро – служебную машину вызывать уже поздно, к тому же пробки. Метро быстрее и надежнее, а вот обратно поедем с Собакиным на такси. Все дорогу от своего дома на «Спортивной» до родительской «Калужской» я чихал и перестал только у подъезда.