Из одной коробки я вытащила «Выражение эмоций у человека и животных» Чарльза Дарвина и «Об агрессии» Лоренца (классические тексты), а также «Лекции по психологии животных» Джастина Лайла и работу Энн Макбрайд «Почему мой кролик…». Потом я распаковала все свои тридцать или около того книг по поведению животных, а в придачу к ним все старые учебники по ветеринарному делу. Расставляя их по полкам, я снова и снова думала о том, как хорошо, что я больше не работаю ветеринаром. Мне всегда хотелось быть ветеринаром – по крайней мере, лет с восьми, – и мысль о других профессиях даже не приходила мне в голову. Я изучала ветеринарную медицину в Бристоле, затем практиковала в течение пяти лет, но вскоре меня постигло разочарование. Не знаю точно, когда это произошло, но ко мне в душу вползло уныние, и я поняла, что воплощение моей детской мечты оказывается далеко не таким радостным, как я ожидала. И дело даже не в утомительных часах работы – я была достаточно молода, чтобы справиться, – а в постоянном эмоциональном стрессе.
Конечно же, это прекрасно – вылечить больное животное. Скажем, рыдающее семейство привозит ко мне захворавшую кошку, а я привожу ее в норму. Но зачастую все выглядело не так радужно. Люди ждали от меня чудес, нередко в истерике звонили по ночам – я не могла спать. Многие – в особенности богатые – жаловались на расходы. Но, пожалуй, хуже всего было то, что мне приходилось усыплять животных. Причем речь идет не об очень старых или неизлечимо больных зверьках – я ведь все-таки прошла профессиональную подготовку. Нет, все дело в том, что иногда меня просили усыпить молодых и здоровых, чего я просто не могла вынести. Так у меня и появился Герман.
Я тогда временно работала в Ист-Хэме, замещая постоянного ветеринара. Как-то утром на пороге возникла женщина лет сорока (видимо, заядлая посетительница солярия). Она привезла карликовую гладкошерстную таксу – каштаново-черную. Псу на вид было не больше года. Зверек выглядел взволнованным, что вполне естественно для таксы. У представителей этой породы всегда такой вид, как будто на фондовой бирже только что произошел обвал. А этот таксик, казалось, предчувствовал конец света. И чутье его не обманывало: когда я поставила животное на стол и спросила хозяйку о причине ее прихода, она заявила, что пес только что «напал» на ее дочь, и она хочет, чтобы его усыпили. Пораженная, я стала расспрашивать клиентку о подробностях происшедшего, и она объяснила: оказывается, ее пятилетняя дочь «совершенно невинно» играла с псом, как вдруг он «злобно цапнул» ее за руку. Когда я с сочувствием поинтересовалась, пришлось ли накладывать швы, хозяйка собаки ответила, что рана не настолько серьезна, но все-таки «подлый маленький негодяй укусил ребенка до крови».
– Бывало ли с ним такое раньше? – спросила я, разглядывая таксика, имевшего прямо-таки трагический вид (еще бы – после таких-то ужасов!).
– Нет, – призналась посетительница. – Это впервые.
– И вы хотите, чтобы я его усыпила?
– Да. Иначе это может повториться, не так ли? Может случиться и что похуже. Разве можно держать у себя злую собаку? – фыркнула она. – Уж во всяком случае, не с детьми. А если он укусит не моего ребенка, а чужого, то дело вообще дойдет до суда.
– Мне понятна ваша озабоченность, но вы видели, что случилось?
– Вообще-то нет. То есть не совсем. Я услышала крик Лии, а потом бедняжка вся в слезах прибежала на кухню и сказала, что он укусил ее за руку. Взял и укусил – ни с того ни с сего, – с уверенностью добавила клиентка, – вот так! – она щелкнула наманикюренными пальцами в подтверждение своих слов. – Наверное, у него скверный характер. Я вообще не хотела заводить собаку, но мой муж купил эту таксу через друзей. Между прочим, он выложил за негодяя четыре сотни, – пробормотала она с досадой. – А еще говорят, таксы хорошо относятся к детям!
– Знаете, обычно так и есть. Таксы действительно очень ласковы.
– Слушайте, я не собираюсь испытывать судьбу. Он укусил мою дочь, и это ему с рук не сойдет! – гневно воскликнула женщина.
– Но ведь есть временные приюты для животных. Поймите, это несправедливо…
– Да кому нужна такса со скверным характером? Все, я приняла решение, – заявила она, резким движением открывая сумочку. – Вы мне только скажите, сколько я вам должна.
Я уже намеревалась идти к главному врачу, поскольку ни в какую не хотела усыплять бедолагу, как вдруг заметила, что таксик тихонько поскуливает и мотает головой. Тогда я приподняла его висящие уши и заглянула внутрь. Из левого уха торчал обломок детской вязальной спицы.
– Боже мой, – выдохнула я и, крепко держа собаку, осторожно извлекла острый предмет. – Вот почему он укусил вашу дочь.
Некоторое время посетительница молча разглядывала спицу.
– О… Что ж… как я и сказала, она играла с собакой, не так ли? Она просто играла. Ей всего пять лет.
– Да вы хоть представляете себе, какая это боль?
– И все-таки он не должен был ее кусать, правда ведь?
У меня просто отвисла челюсть.
– А что еще он мог сделать? Обратиться к ней через адвоката? Позвонить в общество защиты животных? Он пес, и он поступил так, как любая другая собака на его месте.
– Да, но…
– Здесь нет никаких «но»! Мы говорим о поведении собак. Если мы дурно с ними обращаемся, они могут и укусить. А что бы, интересно, сделали вы, если бы спицу воткнули в ухо вам? Представляю себе вашу реакцию!
– Я хочу его усыпить, – настаивала хозяйка собаки, тыча в меня пальцем, унизанным кольцами. – Это моя такса, и я хочу ее усыпить.
– Нет, – вежливо, но твердо сказала я. – Я отказываюсь убивать вашу собаку.
Женщина не на шутку оскорбилась и заявила, что в таком случае отправится к другому ветеринару. Но я опередила ее, любезно сообщив, что нет необходимости «искать счастья в другом месте», поскольку я с радостью оставлю «ее любимца» у себя. После минутного колебания она удалилась, одарив меня на прощание взглядом, сочетавшим враждебность со стыдом (необычная смесь). Поскольку она так и не сообщила мне имя пса, я назвала его Германом. Герман-германец. Было это четыре года назад.
Больше всего меня удручал тот факт, что несчастный пес ужасно огорчился, когда хозяйка ушла. Он долго и безутешно выл. Возможно, он бы не так сокрушался, если бы я смогла сообщить ему горькую правду.
– Не нужно слез, – убеждала я Германа. – Она тебя не заслуживала. Со мной тебе будет намного лучше.
Уже через неделю таксик проникся ко мне доверием и с явной благодарностью принимал мою заботу. Мы крепко подружились и с тех пор почти не расставались. Однако именно случай со спасением Германа от безвременной кончины заставил меня всерьез задуматься о том, чтобы сменить род деятельности. Я и раньше замечала, что в большинстве случаев причиной «проблем» были не животные, а сами люди, и теперь мне показалось любопытным заняться именно этой темой. Неделю спустя, посетив лекцию, прочитанную ветеринаром, который прошел переподготовку и стал бихевиористом,[2] я решила последовать его примеру. Решено – я буду по-прежнему работать с животными, о чем всегда мечтала, но уже без постоянного ощущения стресса и давления.
Тогда у меня не было серьезных финансовых обязательств, поэтому я вернулась в университет, потратив на обучение свои сбережения. Я отправилась в Эдинбург на год – с Германом, – чтобы получить степень магистра естественных наук (специализация – поведение животных). Программа оказалась замечательной – мы занимались не только домашними (хотя им была посвящена основная часть курса), но и дикими животными. Мы многое узнали о поведении приматов и животных на фермах, о птицах и оленях. Нам читали лекции о морских зверях, о рептилиях и обитателях зоопарков. Я никогда не забуду того, что мы там узнали. Как выяснилось, все белые медведи – левши, а куры предпочитают поп-музыку – року. Если ласково поговорить с коровой, то она даст больше молока, а когда кошка шипит, значит, она подражает змее. У муравьев существует своего рода сельское хозяйство, а ворон так же умен, как шимпанзе.