Я быстро оделась и пошла в соседний магазин. Однако, увидев «Индепендент», я едва не упала в обморок. «ПЕРВОКЛАССНАЯ ЛОЖЬ МАЛХОЛЛАН-ДА!» – гремел заголовок на первой странице, а чуть ниже было напечатано: «МИНИСТР ОБРАЗОВАНИЯ ЛГАЛ О СОБСТВЕННОМ ДИПЛОМЕ». Материал шел с пометкой «Эксклюзив», но и в других газетах появились статьи на ту же тему. «МИНИСТР ОБРАЗОВАНИЯ МУХЛЕВАЛ С ЭКЗАМЕНАМИ», – трубила «Санди телеграф», публикуя большущую фотографию Джимми. «ПРОФНЕПРИГОДЕН!», – изобличала «Мейл». Уткнувшись в первую страницу «Индепендент» со статьей Тима Чарльтона (да-да, статья была подписана, а имя журналиста набрано огромными буквами), я испытывала такое потрясение, что едва не забыла расплатиться. Я не глядя отдала продавцу деньги и побрела домой, не в силах оторвать глаз от газеты. Как я не налетела на столб – загадка! Наконец я села за стол.
«Министр образования Джеймс Малхолланд, ожидавший дальнейшего продвижения по карьерной лестнице, только что скатился на много ступеней вниз. В ходе расследования, проведенного нашей газетой, выяснилось следующее: хотя Малхолланд уверяет, что в 1986 году он закончил Суссекский университет по специальности „биохимия" с отличием, на самом же деле он получил диплом всего лишь третьей степени. Эта грубая ложь, которая даже фигурирует на веб-сайте политика, годами ждала изобличения. Министр, в данный момент проводящий каникулы в Шотландии, в ответ на наш вопрос заявил, что произошло „недоразумение", но потом предпочел назвать это „ошибкой". Коллеги Малхолланда потрясены случившимся, а его избиратели в Биллингтоне разочарованы. Премьер-министр от комментариев пока воздерживается, но можно с уверенностью утверждать, что амбициозный мистер Малхолланд не только не получит более высокого поста в ходе осенних перестановок в правительстве, но будет вынужден пересесть за последнюю парту».
Внутри обнаружилась еще одна статья, на целую полосу, озаглавленная «Триумф и падение Джеймса Малхолланда», где упоминалось еще и о том, что Джимми сменил фамилию. Здесь была совершенно убийственная отповедь лжецу: «В качестве министра, которому на откуп отдано высшее образование, мистер Малхолланд должен выучить по крайней мере два урока: 1) честность – всегда лучшая политика; 2) правда неминуемо откроется. С министерскими амбициями мистера Малхолланда покончено». Я положила газету, не в силах сдержать улыбки. Политическая карьера Джимми уничтожена, и, чего греха таить, я этому только рада.
– Спасибо тебе, Дейзи, – прошептала я. – Спасибо за то, что додумалась до этого, умная моя девочка.
Я позвонила ей, но она не отвечала, а мобильник был выключен. Возможно, она у своей мамы. Тогда я заглянула на страницу четыре, целиком посвященную мальчикам:
«Стадо лам зачислено в штат гольф-клуба в Суссексе для исполнения обязанностей кэдди… совместный проект Теда Свита и его бывшей жены Элис Ингрэм… восемь лам… специальные сумки для гольфа, предназначенные именно для лам… По свидетельству мистера Свита, благодаря уму и восприимчивости лам, из них получаются отличные кэдди. Клуб, которому вначале приходилось бороться за клиентуру, уже получил сотни заявок с тех пор, как информация о нововведении появилась в центральной прессе».
В верхней части страницы была фотография Генри с сумками по бокам. Подпись гласила: «Генри Киссинджер[58]».
«У Генри есть одна замечательная черта, – сообщила одна из членов клуба Сара Пенроуз. – Он готов целовать тебя каждый раз, когда ты совершаешь бросок, независимо от того, хорош или плох был удар!»
«Но разве ламы не плюются?» – спросил журналист.
«Нет, – ответила мама. – Ну разве что иногда – и то друг в друга, если сердятся».
«А почему они словно бы что-то напевают?»
«Они действительно поют, – ответил папа, – но без слов, потому что слов они просто не знают».
– Хорошие новости, Герман, – сказала я. – Очень хорошие – по крайней мере, на двух фронтах. – Герман изо всех сил старался выглядеть счастливым. – И сегодня мне исполняется тридцать три.
Да, этот день рождения будет довольно странным, поскольку я ни с кем не собираюсь встречаться. Дейзи предлагала провести этот день со мной, но мне почему-то захотелось побыть в одиночестве. Я включила «Лондон-FM» и стала писать свои отчеты, краем уха прислушиваясь к происходящему в мире.
«Растущее давление на мистера Малхолланда… – услышала я, печатая. – Мистер Малхолланд все еще не сделал заявления… Заметно отсутствие поддержки со стороны коллег-министров… Признание Малхолланда в том, что он лгал о своем дипломе, делает невозможным его дальнейшее пребывание на посту министра образования… Министр образования Джеймс Малхолланд подал в отставку», – объявили в четырехчасовых новостях. На душе у меня стало светлее. Джимми, как и Триггер, совершенно необоснованно хотел быть хозяином положения, и теперь его наконец-то сбросили с постамента.
Я надела на Германа поводок, и мы направились к Примроуз-Хилл. Солнце все еще стояло высоко, хотя вскоре оно должно было начать свое движение вниз. Кругом было полно бегунов и детей с воздушными змеями. Я села на скамейку, наслаждаясь видом и вспоминая свой прошлый день рождения. Я провела его с Александром. Он возил меня в Париж. А теперь я сидела здесь, в полном одиночестве. «Однако это еще не самое худшее из того, что со мной случилось, – подумала я, закрывая глаза. – Есть кое-что и похуже…»
Я подумала о Дейзи – о том, сколько храбрости она нашла в себе, чтобы оставить Найджела. Такой уход в никуда, должно быть, требовал больше смелости, чем двадцать прыжков с парашютом. Я прислушалась к отдаленному шуму детских голосов и к однообразному гудению транспорта. Потом мы пошли вниз. Погрузившись в свои мысли, я глядела только под ноги, чтобы ненароком не упасть. Вдруг Герман залаял, заставив меня поднять глаза… Я остановилась, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Он поднимался по холму мне навстречу. Настоящий ли он? А может, это порождение моего усталого ума? Сперва он был в пятидесяти ярдах от меня, но вскоре уже поравнялся со мной.
– Я так и подумал, что ты здесь. – У Дэвида был усталый вид и трехдневная щетина. – Ну что, ты даже не хочешь со мной поздороваться?
– Привет… – пробормотала я.
Он улыбнулся.
– Привет, Миранда.
– Но… почему ты пришел?
– А ты не догадываешься?
– Нет, не… совсем.
– Ну, вообще-то у тебя сегодня день рождения. Ты, часом, не забыла? А вот я помню, что обещал пригласить тебя на ужин.
– Ой… да, я помню. Но ты… не обязан, – сказала я срывающимся голосом.
– Но я всегда держу свое слово. Но, может, ты сегодня занята?
– Нет. Нет, я не занята.
– Ну, как ты вообще?
– Хорошо, – тихо ответила я. – А ты?
– Я… тоже хорошо. Но знаешь, я весь день провел в темной комнате, и мне бы очень хотелось выпить.
– Пива?
Он улыбнулся.
– Да, не откажусь.
Мы вместе спустились с холма, идя точно в ногу и звучно ступая по гудронированной дорожке.
– А как проходит твой день рождения?
– Вообще-то все чудесно, причем с каждой минутой мне становится все лучше и лучше.
Мы повернули на Сент-Майклс-мьюз, и вскоре я уже отпирала дверь. Дэвид заметил лежавшую в шезлонге газету и поднял ее.
– Вот так история, да? – присвистнул он.
– О да, – с чувством ответила я. – Такое случается не каждый день.
– Каково это – скрывать такую тайну?
«Но Джимми скрывал и кое-что пострашнее».
– А ты и в самом деле хочешь пива? – спросила я. – Я могу предложить тебе джин с тоником, или бокал вина, или… – Открыв холодильник, я заметила шампанское из погреба Джимми. – Или вот это. – Я протянула Дэвиду бутылку.
– «Поль Роже 1987»? Ты уверена, что не хочешь оставить эту бутылку для какого-нибудь особенного случая?
– Но сегодня и так особенный день. Ты даже не можешь себе представить, насколько он особенный.
Я достала два бокала и открыла банку оливок, а Дэвид вытащил пробку. Когда шампанское слегка перелилось через край бокалов, я вспомнила джакузи и внезапно почувствовала такую тягу к Дэвиду, что у меня заломило все тело.
58
Обыгрывается слово kiss («поцелуй», «целовать»), которое присутствует в фамилии знаменитого американского политика.