«Вот сумасшедшая! Она же сгинет, не достигнув цели, или, того хуже, попадёт в плен к Ту и его волколакам…» — подумал Хуан и ответил:
— Не благодари Госпожа, и прошу, перейдем в осанвэ — мне не так часто позволено говорить, подобно детям Эру.
Далее он продолжил свою речь с помощью языка мыслей:
«Я отправлюсь с тобой на Остров Волколаков, где держат твоего Берена. Ведь я — волкодав, а где место волкодаву, как ни там, где кишмя кишат волколаки?»
«Ты поможешь мне найти и спасти Берена, милый Хуан?»
Лютиэн казалась воодушевленной идеей о том, чтобы заполучить его в сопровождающие.
«Вообще-то, я просто стараюсь следовать пророчеству и не допустить очередной распри среди нолдор. Если при этом я смогу помочь тебе, Госпожа, то буду вознагражден и счастлив вдвойне».
Ответив так, Хуан не кривил душой. Прекрасная Лютиэн полюбилась ему не меньше, а то и больше, чем Хозяину и его беспутному братцу. А потому Хуан стремился помочь ей избежать тягот и опасностей неблизкого пути и, по возможности, содействовать освобождению ее возлюбленного.
Отдохнув немного, они вновь пустились в путь, лежавший вдоль западной окраины леса Бретиль, вверх по течению Сириона.
«Предстоит отличная работенка!» — думал Хуан, предвкушая жестокую схватку с чудовищным злым духом в волчьем обличье.
Пока они добирались, ему приходилось добывать себе и Госпоже пропитание, охранять ее денно и нощно от хищников и рыскавших по лесам орков, заботиться об ее удобстве, пока она ехала на его широкой спине. Все эти заботы были Хуану в радость. За свои труды он был щедро вознаграждён Госпожой нежной привязанностью и лаской, стремясь с еще большим рвением услужить ей.
Следуя вдоль течения Сириона, повернув на восток, к ущелью, они, по завершении третьего дня пути, издали увидели мрачно возвышавшуюся над местностью главную башню островной крепости. Сам Остров Оборотней казался скрытым черной мглой, как если бы ночь никогда не покидала окрестных земель.
У моста, связывавшего остров и крепость с правым берегом Сириона, Госпожа стала призывать возлюбленного волшебной песней, давая ему знать, что она здесь. Хуан же решил залечь в засаде под мостом. Оттуда он любовался поющей заклинательную песнь Лютиэн.
Она словно плыла над каменной громадой моста в неизменном изящном одеянии из темно-синего переливчатого шелка, которое было ей очень к лицу и плотно облегало статную фигуру. Золотые лилии, вытканные на подоле платья, переливались, украшавшая голову диадема из дорогих камней искрилась и блестела, как и прочие украшения на ее шее и тонких белых запястьях. Тяжелые темные волосы, волнами рассыпавшиеся по спине, отливали синевой ночи, и даже свежая бледно-перламутровая кожа Госпожи, казалось, светилась.
Тем временем их заметили с главной башни. Ту уже знал, что Госпожа здесь — невозможно было не услышать ее чарующий, необыкновенный голос.
Вскоре на мосту показался противник. Хуан почувствовал укол разочарования — это был обычный волколак, не выдававшийся из рядов подобных ему ни размером, ни силой, ни злобой. Нужно ли говорить, что он окончил свой век под мостом?
Сбрасывать трупы убитых им волколаков под мост Хуан решил для удобства и чтобы сбить противника с толку. Почему-то они выходили из ворот крепости по одиночке, облегчая тем самым задачу Хуану, который на раз перегрызал им горло одному за другим, не чувствуя при этом особого азарта.
Он оживился и по-настоящему настроился на борьбу только тогда, когда в арочном проеме показалась взъерошенная, ощетинившаяся черной жесткой шерстью фигура Драуглуина — прародителя всех волколаков Белерианда. Глаза этого злого духа в облике зверя горели холодным голубым светом. Его хищный оскал и низкий вой внушали ужас не смолкавшей ни на миг Госпоже, но не пугали Хуана.
Как известно, истинный валинорский волкодав не думает о победе или поражении, он бесстрашно бросается навстречу смерти. Именно так поступил и Хуан. Он ничего не подумал, серым вихрем появившись на пути Драуглуина и смело кинувшись на него, увлекая в смертельную схватку.
========== Часть 5 ==========
Не без труда покончив с Драуглуином, Хуан насторожился. Он успел приготовиться к смерти, но подводить Госпожу не хотелось, а потому, увидев самого Ту, принявшего волчий облик, он смело в который раз за ночь ринулся в бой.
По правде сказать, такое самомнение как у прозванного Гортхауром злого майа, надо было еще поискать. Даже Феанаро и Курво блекли в сравнении с ним в том, что касалось самоуверенности.
Умелый боец и опытный противник, Хуан сумел доказать злодею, что эта самоуверенность, как и желание угодить Морготу, отдав ему Госпожу, совершенно необоснованны. Гортхаур заметно уступал даже успевшему устать после драки с Драуглуином Хуану в быстроте и силе.
«Все-таки надо было его придушить…» — подумал Хуан, когда Ту, уступив угрозам Госпожи и его хватке, выдал ключи-заклинания от крепости и исчез, оставив в его лапах бездыханную звериную тушу.
С отвращением оттолкнув от себя останки волчьего обличья Гортхаура, Хуан отправился вслед за Госпожой. Они бежали по камням рухнувшего моста среди бурлящих речных вод. За их спинами начинал брезжить красноватый свет. Рассветало.
«Этой ночью пролилось много крови…» — оглянувшись, чтобы взглянуть на восходившее солнце, сказал про себя Хуан.
Берена они нашли над растерзанным телом короля Фелагунда. Хуан узнал его больше по запаху, чем по виду. Мертвый король совсем не походил на себя живого, каким Хуан его помнил. Да и Берен, и в первую их короткую встречу не блиставший чистотой одежд и ухоженностью, теперь выглядел просто ужасно.
Другие узники каменных подвалов бывшей крепости на Тол-ин-Гаурхот выходили из своих темниц, дивясь случившемуся и глядя на медленно поднимавшееся солнце. Многие из них были подданными покойного Фелагунда, а потому, оплакав и захоронив его, поспешили в Нарготронд с вестями о печальных событиях и чудесном освобождении.
«Пожалуй, и мне пора…» — решил Хуан, глядя на обмороки, заламывание рук, объятия и слезы воссоединившихся влюбленных.
Он представил, как должно быть зол сейчас на него Хозяин. Увести желанную деву прямо у него из-под носа! Неделю не давать о себе вестей! Помочь тому, кто желает заполучить сильмарил! Прегрешения Хуана были действительно тяжки, а потому он, мысленно пожелав счастья Берену и несравненной Лютиэн, почел нужным возвратиться во дворец Нарготронда, куда тихо и незаметно прокрался под покровом темноты.
Обнаруживший его наутро в изножье кровати, преданно гревшим холодной ночью его ступни, Хозяин был вне себя.
— Что мешает мне тебя прибить? — задал он безответный вопрос, глядя на склонившегося перед ним Хуана, прятавшего морду за передними лапами.
Словно учуяв его присутствие в хозяйских комнатах, как из-под земли появился Курво.
— Ах, ты, шкодливая шельма! Взяли тебя в Эндорэ на свою голову, чтобы ты все портил и выкрадывал наших женщин! Говори, где она, пес! Я знаю, что ты умеешь говорить! — распалялся Курво, не решаясь, однако, приближаться к крупному, коренастому Хуану.
— Бесполезно! — констатировал Хозяин. — Из него клещами слова не вытянешь! Оставь, Курво. Хуан знает, что виноват перед нами, и будет искупать свою вину…
Насчет искупления Хуан уверенности не испытывал. Но момент для возражений был неподходящий. Он решил, что просто выслушает все упреки и брань, а потом сделает вид, что все как прежде, и Леди Лютиэн никогда не встречалась на их пути.
Внезапно дверь распахнулась: на пороге стояла целая толпа во главе с Ородретом — несколько воинов охраны и приближенные Фелагунда, составлявшие городской совет. Среди них Хуан узнал и нескольких бывших пленников Ту с Острова Волков.
— Приказываю вам двоим немедля собрать пожитки и покинуть Нарготронд! — уверенным голосом произнес Ородрет.
— Кузен, послушай меня, — начал было Хозяин, но был прерван.
— Я сказал, пошли вон! — неожиданно громогласно прозвучал голос наместника. — Теперь, когда мы знаем, что брат погиб, я здесь король! И я с позором изгоняю вас, как недостойных подлецов!