– Кэбмен?
– Вот именно.
– Какая жалость, что мы не заметили его номера!
– Дорогой мой Ватсон! Мне, правда, нечем похвалиться на сей раз, но неужели вы допускаете хоть на одну минуту, что я не заметил номера? Пожалуйста: две тысячи семьсот четыре. Впрочем, сейчас это нам ни к чему.
– Не вижу, что вы могли еще сделать.
– Увидев его, я должен был немедленно повернуть в противоположную сторону, не спеша взять кэб и на почтительном расстоянии следовать за первым. А еще лучше было бы поехать прямо к отелю и ждать дальнейших событий там. Этот таинственный незнакомец проводил бы Баскервиля до дверей, и мы с помощью его же собственного приема могли бы проследить, куда он потом денется. А теперь наш противник поразительно ловко воспользовался моей неуместной поспешностью, которая выдала нас с головой и сбила меня со следа.
Во время этого разговора мы медленно шли по Риджент-стрит, уже не видя перед собой доктора Мортимера и его спутника.
– Теперь не имеет никакого смысла наблюдать за ними, – сказал Холмс. – Их тень исчезла и больше не появится. Надо посмотреть, какие козыри у нас на руках, и смело бить ими. Вы хорошо разглядели лицо этого человека в кэбе?
– Лицо нет, а бороду разглядел.
– Я тоже… а отсюда следует, что борода была, по всей вероятности, фальшивая. Когда умный человек пускается в такое рискованное, требующее особой осторожности предприятие, ему нужна борода для маскировки. Зайдемте сюда, Ватсон.
Холмс завернул в одну из рассыльных контор этого района, начальник которой встретил его с распростертыми объятиями.
– Ага, Уилсон, я вижу, вы не забыли, как мне посчастливилось помочь вам в том маленьком дельце!
– Что вы, сэр, разве это забудешь? Я вам обязан своим честным именем, а может, и жизнью.
– Вы преувеличиваете, друг мой. Кстати, Уилсон, мне помнится, у вас был один мальчуган, по имени Картрайт, который проявил большую сообразительность во время расследования вашего дела.
– Да, сэр, он и сейчас у меня работает.
– Нельзя ли его вызвать? Благодарю вас. И еще будьте любезны разменять мне вот эти пять фунтов.
На зов начальника явился четырнадцатилетний подросток с живым, умным лицом. Он стал перед нами, с благоговением глядя на знаменитого сыщика.
– Дайте мне «Путеводитель по гостиницам», – сказал Холмс. – Благодарю вас. Смотри, Картрайт, вот это – названия двадцати трех гостиниц в районе Чаринг-Кросс. Видишь?
– Да, сэр.
– Ты обойдешь их все по очереди.
– Слушаю, сэр.
– И для начала будешь давать швейцарам по шиллингу. Вот тебе двадцать три шиллинга.
– Слушаю, сэр.
– Ты скажешь, что тебе нужно посмотреть мусор, выброшенный вчера из корзин. Объяснишь это так: одну очень важную телеграмму доставили по ошибке не в тот адрес, и тебе велено ее разыскать. Понятно?
– Да, сэр.
– Но на самом деле ты будешь искать страницу газеты «Таймс», изрезанную в нескольких местах ножницами. Вот номер «Таймс», а страница нужна вот эта. Ты сможешь отличить ее от других?
– Да, сэр.
– Швейцары будут, конечно, отсылать тебя к коридорным, ты и им дашь по шиллингу. Вот тебе еще двадцать три шиллинга. В двадцати случаях из двадцати трех, вероятно, окажется, что мусор из корзин выкинут или сожжен. Но в трех остальных гостиницах тебе покажут груду бумаг, среди которых ты и поищешь эту страницу. Шансов на удачу очень мало. На всякий случай даю тебе еще десять шиллингов. К вечеру телеграфируй мне на Бейкер-стрит, как у тебя обстоят дела… А теперь, Ватсон, нам с вами осталось только запросить по телеграфу о кэбмене номер две тысячи семьсот четыре, после чего мы заглянем в какую-нибудь картинную галерею на Бонд-стрит и проведем там время, оставшееся до завтрака.
Глава V. Три оборванные нити
Шерлок Холмс обладал удивительной способностью отрешаться от мыслей о делах. Он весь ушел в созерцание полотен современных бельгийских художников и за два часа, по-видимому, ни разу не вспомнил о странной истории, в которую силой обстоятельств вовлекло и нас. Всю дорогу от картинной галереи до отеля «Нортумберленд» он говорил только о живописи, несмотря на то что понятия его в этой области отличались крайней примитивностью.