— Насколько мне удается следить за вашими мыслями, мистер Холмс, — сказал сэр Генри Баскервиль, — кто-то вырезал это послание ножницами…
— Ногтяными ножницами, — добавил Холмс. — Видно, что ножницы были очень коротки, так как слово «держаться» вырезано в два приема.
— Это верно. И так, кто-то вырезал послание короткими ножницами и наклеил его клейстером…
— Клеем, — поправил Холмс.
— Клеем на бумагу. Но мне хочется знать, почему слово «болото» написано чернилами?
— Потому что не нашли его в печати. Остальные слова очень просты и могли быть найдены в любом нумере, но «болото» менее обыкновенно.
— Да, конечно, это вполне ясно. Не узнали ли вы еще чего-нибудь из этого послания, мистер Холмс?
— Есть одно или два указания, а между тем приняты все меры, чтобы скрыть руководящую нить. Вы заметили, что адрес напечатан неровными буквами. Но «Таймс» такая газета, которую редко можно найти в чьих бы то ни было руках, кроме высокообразованных людей. A потому мы можем признать, что письмо составлено образованным человеком, желавшим, чтобы его признали за необразованного, и его старание скрыть свой почерк наводит на мысль, что этот почерк вам знаком или может стать знакомым. Еще заметьте, что слова не наклеены аккуратно в одну линию и что некоторые гораздо выше других. Слово «жизнь» например совершенно не на своем месте. Это доказывает, может быть, небрежность, а может быть, волнение и поспешность со стороны составителя. Я склонен принять последнее мнение, потому что раз дело было так важно, то нельзя думать, чтобы составитель письма был небрежен. Если же он спешил, то тут является интересный вопрос, почему он спешил, так как всякое письмо, брошенное в почтовый ящик до сегодняшнего раннего утра, дошло бы до сэра Генри раньше его выхода из отеля. Не опасался ли составитель письма помехи и от кого?
— Тут мы входим уже в область догадок, — сказал доктор Мортимер.
— Вернее в область, в которой мы взвешиваем вероятности и выбираем самую возможную из них. Это научное приспособление воображения, но мы всегда имеем материальное основание, на котором строятся наши рассуждения. Вот вы, без сомнения, назовете это догадкой, а я почти уверен, что этот адрес написан в отеле.
— Скажите, Бога ради, как вы можете это утверждать?
— Если вы тщательно рассмотрите его, то увидите, что и перо и чернила наделали писателю много хлопот. Перо брызнуло два раза в одном слове и трижды высыхало во время писания короткого адреса, что служит доказательством того, что в чернильнице было очень мало чернил. Частное перо и чернильница редко бывают в таком плачевном состоянии, а чтобы обе эти принадлежности писания были скверные — обстоятельство, встречающееся весьма редко. Но вы знаете, каковы вообще чернила и перья в гостиницах. Да, я очень мало колеблюсь, говоря, что если бы мы могли обыскивать корзинки для ненужных бумаг во всех отелях по соседству с Чэринг-Кроссом, пока бы не напали на остатки вырезанной передовой статьи «Таймса», то сразу наложили бы руки на человека, пославшего это оригинальное письмо. Эге! Что это такое?
Он тщательно рассматривал бумагу, на которой были наклеены слова, держа ее не больше как дюйма на два от своих глаз.
— В чем дело?
— Ничего, — ответил Холмс, опуская бумагу. — Это чистый полулист бумаги, даже без водяного знака. Я думаю, что мы извлекли все, что можно было, из этого любопытного письма; а теперь, сэр Генри, не случилось ли еще чего-нибудь интересного с вами с тех пор, как вы в Лондоне?
— Нет, мистер Холмс. Не думаю.
— Вы не заметили, чтобы кто-нибудь следовал за вами и караулил вас?
— Мне кажется, что я прямо попал в самый разгар дешевого романа, — ответил наш гость. — Какому чёрту нужно следить за мною или караулить меня?
— Мы подходим к этому вопросу. Но прежде чем приняться за него, не имеете ли вы еще чего-нибудь сообщить нам?
— Это зависит от того, что вы считаете стоящим сообщения.
— Я считаю стоящим внимания все, что выходит из ряда жизненной рутины.
Сэр Генри улыбнулся.
— Я мало еще знаком с британскою жизнью, потому что я провел почти всю свою жизнь в Штатах и в Канаде. Но надеюсь, что у вас здесь не считается делом обыденной жизни потерять один сапог.
— Вы потеряли один из ваших сапогов?
— Ах, милый сэр, — воскликнул доктор Мортимер, — он просто не доставлен на место. Вы найдете его, когда вернетесь в отель. Нет надобности беспокоить мистера Холмса такими пустяками.
— Да ведь он же меня просил рассказать о том, что выходит из ряда обыденной жизни.