– И долго мы здесь ждать будем? – спросил Тихон у Махи.
– Мама сказала, что после двенадцати. Участковый докапистый, вопросы задавать будет.
– Зачем она вообще с ним связывалась, – с досадой сказал Тихон. – И зачем ей эта собака сутулая? Она же старая!
У Каси глаза на лоб полезли: откуда этот мелкий ханурик знает собачье ругательство?
Её притащили к тому самому домику, где она в прошлом году сидела на цепи в компании Иннокентия. Правда, на этот раз оставили не снаружи, а заперли внутри, в старом шкафу.
– Мама мне не говорила. Я глупая, – призналась Маха.
– Тоже мне, открытие, – проворчал Тихон. – Именно поэтому ты такая красивая и счастливая.
Маха рассмеялась глупым смехом, и Тихон с ней. Кася выглянула в щёлку и увидела, что Тихон с Махой курят и играют в карты. Возможно, постороннему наблюдателю могло показаться, что Тихон насмехается над своей огромной подружкой, но Кася даже несмотря на вонючую тряпку на носу чуяла, что ханурик просто души не чает в этой горе. Так же Митенька с котинькой пахли. На свежий хлеб похоже.
Кася вздохнула. Жив ли сейчас Митенька?
Что-то не так
Уазик участкового остановился у дома гражданки Сокольничей. Мужчины вышли из машины и подошли к забору, заваленному снаружи дровами. Калитка была открыта. Лейтенант Телегин прислушался.
– Странно, – сказал он.
– Что? – спросил Дмитрий Олегович.
– Если дома никого нет, калитку подпирает полено. Если полена нет, значит, во дворе должен бегать Иннокентий с поленом в зубах. Но во дворе тихо, а то бы цепь звенела. Заходим.
Дом Василины Аркадьевны был кирпичный, мощный, но какой-то подслеповатый из-за маленьких окон. Собачьей конуры не было, цепь была прикручена прямо к крыльцу. Старое одеяло, на котором спал Иннокентий, валялось у двери. На двери дужкой вниз висел замок.
– Что скажете, Холмс? – позволил себе пошутить Дмитрий Олегович.
– Похоже, Иннокентия увели. Но ушёл он не по своей воле: видите, бельё на траве валяется? Кто-то сбросил бельё, отрезал верёвку и на верёвке увёл пса.
– Такого здоровенного?
– Видимо, был рычаг давления. И, кстати, замок не заперт. Злоумышленник не знал, где хранится ключ, поэтому перевернул замок, чтобы создать иллюзию, что хозяйки нет дома.
– А она дома?!
– Полагаю, да. И надеюсь, что с ней всё в порядке.
Участковый достал из кармана носовой платок, аккуратно взял замок с краю и потянул вверх. Дужка замка отворилась. Лейтенант Телегин бережно вынул замок – теперь уже вещественное доказательство – из проушин и завернул в платок.
– Мне бы ещё одного понятого, а то я тут нарушаю протокол, – посетовал участковый. – Но будем надеяться, что хозяйка жива-здорова, тогда мы просто ей помогаем.
Они вошли в дом. Внутри было темно и душно, вдоль стен стояли какие-то коробки, тюки и свёртки, стопки газет и журналов до самого потолка.
– Василина Аркадьевна, это Телегин пришёл. Подайте знак, где вас заперли?
Сдавленное мычание услышал Дмитрий Олегович.
– Она здесь! – крикнул он.
Мужчины ворвались в маленькую комнатку, тоже сплошь заваленную хламом.
– Не видно ни черта. Дмитрий Олегович, зажгите свет.
Когда зажглась тусклая, ватт на сорок, лампа, стало понятно, что попали они в спальню. Там, прямо на кровати, спелёнатая пододеяльником, словно египетская мумия, лежала гражданка Сокольничая. Кто-то злой засунул ей в рот теннисный мячик и обмотал полотенцем.
Когда Дмитрий Олегович развязал несчастную жертву, дом огласился неистовой бранью:
– Вы зачем электричество жжёте, ироды!
– Отставить истерику, гражданка! – громко, но без крика, сказал участковый. – Кто это с вами сделал?
Гражданка послушно успокоилась и сказала:
– Я не знаю. Он не представился.
Заика
Вчера, едва противная девчонка и Мадамой убежали, к Василине Аркадьевне прибежал на выручку Иннокентий. Он помог ей подняться, сочувственно выслушал жалобы хозяйки на хамство молодёжи и чёрную неблагодарность собак и проводил до калитки.
И вдруг как из-под земли появился этот дылда в плаще и вязаной шапке и предложил миллион.
– Приметы? – спросил участковый.
– Заикастый он, – сказала гражданка Сокольничая.
Заика показал деньги. Самые настоящие, она даже пересчитала. Сказал: «о-отдайте м-мне с-собаку, и т-тогда д-деньги в-ваши». Сначала, конечно, Василина Аркадьевна хотела миром – предложила ему Иннокентия. Но Иннокентий, «такой умный, всё делает, только не говорит», заику не устраивал. Подавай ему эту самую Мадам, немедленно. А как немедленно? Приступом?