Эта ситуация - рай для промышленности, потому что это означает, что компании могут зарабатывать деньги общественности фактически из воздуха. Однако, это работает на инвесторов только если акции так или иначе постоянно волшебно растут, несмотря на отсутствие дохода от производства. То есть схема работает только пока акции продолжают находить нетерпеливых покупателей. Министерство финансов Японии спроектировало такую систему как способ восстановления после Второй мировой войны, и это было современным чудом. Она работала частично еще и потому, что тогда было относительно немного акций, доступных частным потребителям, учитывая политику, названную «устойчивое владение акциями», когда компании покупали и держали акции друг друга и никогда больше их не продавали. Цель Министерства финансов, как и цель многих других ее хитростей, не была экономической (что сбивает с толку классических Западных теоретиков), но политической, в том смысле, что она была средством контроля. Это предотвратило слияния компаний и приобретения, которые не позволило Министерство финансов: угроза поглощения вынуждает руководство компании продавать активы, чтобы получить высокие доходы, а это шло вразрез с правительственной политикой создания мощного производства любой ценой.
Чтобы ограничить акции, доступные общественности, Министерство финансов подняло высокие барьеры для новых компаний, приходящих на рынок. Только укоренившиеся фирмы могли когда-либо попасть в список на Фондовой бирже Токио. Даже внебиржевой рынок Японии (OTC), эквивалентный NASDAQ exchange в Соединенных Штатах, следовал правилу: "чем больше и старше фирма, тем лучше". Средний период между заказами для компании, чтобы перечислить средства на OTC составлял 5.7 лет, и, как правило, список компаний на OTC был неизменен в течение многих десятилетий. «Это твердый, неопровержимый факт, что в Японии молодые компании не имеют никакого способа привлечь прямой капитал. В Америке это возможно, в Японии - нет», - говорит Деноа Йошито, основатель внебиржевого интернет-фондового рынка для «не включенных в список» рисковых компаний.
Ситуация начала меняться только в 1999 году, когда OTC на гребене новой волны интернет-эйфории устремился вверх, его индекс только за один год вырос вчетверо. Но даже при этом OTC остался настолько дисфункциональным и далеким от благоприятного для рынка Интернета, что новые предприниматели Японии летом 2000 года настроили японскую версию NASDAQ («Jasdaq») с помощью Мэсаеси Сон, интернет-гения Японии. На фоне проблематичности для японских инвесторов купить американские акции NASDAQ, Jasdaq предлагает для продажи в Нью-Йорке ряд акций многообещающих японских предприятий, где они могут получить исходные фонды, что невозможно в Японии. Фондовая биржа Токио тем временем настраивала свой собственный появляющийся фондовый рынок, названный Mothers. Все части для совершенно новой формы вложения акций, казалось бы, были на месте. Но в то же самое время, все старые правила сохранились на Фондовой бирже Токио, где отношения P/E все еще являлись астрономическими. Еще неизвестно, могут ли Mothers, OTC, и Jasdaq подпитывать акции и платить по ним дивиденды, вознаграждая инвесторов – или они будут следовать за образцом Фондовой биржи Токио 1980-ых годов, изобретая новый большой Пузырь.
Во время большей части прошлой половины столетия деньги вливались в Фондовую биржу Токио, ведя акции неуклонно вверх. После десятилетий в этой атмосфере «оранжереи» финансовое сообщество Японии поверило в «волшебство активов»: активы всегда повышались в цене, вычисленные системой, дорогой сердцу Министерства финансов, известной как «бухгалтерский учет балансовой стоимости». Согласно этой системе, владельцы акций, облигаций и собственности не оценивали свои авуары по рыночной стоимости. Вместо этого бухгалтерские балансы показывали стоимость акции по купленной цене - акции, который Вы купили семь лет назад за 100, хоть теперь и стоят 200, все еще числятся в бухгалтерии как 100.
Это полнейшая фикция, и она породила понятие, известное как «скрытая прибыль», которое является разностью между ценой покупки и текущей стоимостью. Понятия «скрытых потерь» не существовало. Инвесторы игнорировали дивиденды и смотрели исключительно "на стоимость активов" и «скрытую прибыль».