Пётр Андреевич почувствовал, как тяжело было Немировскому произнести эти слова, и ответил тихо:
– Неужели вы могли подумать, Николай Степанович, что я посмею хоть чем-то обидеть или огорчить Асю? Поверьте, что для меня сейчас нет более дорогого существа. И я бы первый не простил себе, если бы причинил ей боль.
– Рад слышать, – кивнул Немировский. – И ещё, будь добр, не пытайся врать мне. Лучше сам приди и расскажи всё, как есть, а я уж постараюсь понять.
– Простите, Николай Степанович.
– Простить – ничто, было бы за что! – старый следователь тепло улыбнулся. – Рисунок свой забери. Я его забрал, чтобы Ася или болтушка Соня не увидели.
– Лучше порвите его.
– Нет уж, уволь. Хочешь порвать – рви сам.
Вигель взял рисунок и, не глядя на него, разорвал и выбросил на мостовую…
Пролётка остановилась у казарм Х…ого кавалерийского полка, и Пётр Андреевич сразу увидел бодрую, чуть-чуть раздавшуюся фигуру Романенко, который тотчас поспешил навстречу прибывшим.
– Доброго здоровья, Николай Степанович! Как поживаете?
– Спасибо, Василь Васильич, Бог грехам терпит, – Немировский легко сошёл на мостовую. Следом за ним из пролётки выбрался и Вигель.
– Ох, и ночка сегодня выдалась! – говорил Романенко. – Не дай, не приведи! Началась трупом без головы в пульмановском вагоне, а закончилась зарубленным на территории собственного полка собственной же саблей офицером! Куда катимся…
– Что ещё за обезглавленный? – спросил Вигель.
– Да какая разница? Это дело не тебе вести, – махнул рукой Романенко. – Я Никитича в столицу снарядил для следствия. Глухое очень дело, вдругорядь расскажу.
– Правильно, что вдругорядь, – одобрил Немировский. – Ты лучше, Вася, расскажи нам всё, что по нашему делу на сей момент известно.
– Дело, Николай Степанович, дрянное, скажу я вам, – Романенко поморщился. – По мне так наш пассажир и то лучше. Здесь же всё – благородные люди! Большое начальство замешано! Вы генерала Дагомыжского знаете?
– Кто же не знает генерала Дагомыжского? Герой Плевны всё-таки…
– Так вот это его племянник, будучи мертвецки пьян, схлопотал мастерский удар шашкой по черепу – так и раскроили его бедолаге!
– Не чума, так скарлатина! – вспомнилась Вигелю любимая поговорка доктора Жигамонта. – Только генерала нам и не хватало…
– Так и что ж с того, что генерал? – пожал плечами Николай Степанович. – У меня тоже чин – не дворовая собака. Действительный статский всё-таки. Так что с генералом я сам поговорю. А ты, Пётр Андреич, в таком случае, возьмёшь на себя господ офицеров. Продолжай, Василь Васильич.
– По первому абцугу, картина следующая: накануне корнет Обресков отмечал день рождения в офицерском собрании. Присутствовали, в основном, его друзья, младшие офицеры полка. Само собой разумеется, что выпито было немало, и некоторые из присутствующих чрезмерно разгорячились. Подпоручик Дагомыжский позволил себе дерзость в отношении бывшего офицера полка отставного поручика Разгромова и корнета Обрескова. Корнет Тягаев решительными действиями сумел пресечь этот инцидент и с помощью нескольких офицеров обезоружить буяна, после чего последний покинул собрание. Алиби ни у кого из присутствующих нет, так как никто не следил, кто и когда покидал собрание. Тяпнувши были, сами понимаете. Корнет Обресков порывался вызвать обидчика на дуэль, но Разгромов и Тягаев остановили его.
– Так, может, этот корнет и отомстил своему припертеню5? – предположил Немировский.
– Вряд ли, – покачал головой Василь Васильич. – Вы бы его видели! Тщедушный юнец, а вчера ещё и навеселе… Он просто физически не смог бы нанести Дагомыжскому такого прекрасного удара. Убитый подпоручик был высок ростом, и даже неспециалисту легко определить, что корнет Обресков никак не мог бы так раскроить ему череп. Разгромов и Тягаев – другое дело. Они вполне могли нанести такой удар. К тому же оба они были достаточно трезвы и отличаются отменной ловкостью и силой. Покидал ли Разгромов собрание, никто с уверенностью сказать не может, а Тягаев точно выходил довольно надолго. Вроде бы искал своего друга Обрескова, который умудрился прикорнуть в каком-то углу… А там – кто знает. Сабля-то убитого была у него. Правда, за ней не было должного присмотра, и каждый мог взять… Да и, как говорят, отношения у корнета с Дагомыжским ещё со времён кадетского корпуса были более чем натянутыми. Так что надо этого корнета в разделку брать.
– Кто нашёл тело?
– Здешний писарь. В собрании его не было. Утром шёл в штаб, увидел тело, перепугался смертельно, бросился к полковому командиру, тот доложил генералу, а уж он велел вызвать полицию. Место преступления мы осмотрели. Но это бесполезно. Если и были следы, то их смыло ливнем.