– Мне удалось прыгнуть на эту должность во многом благодаря тому, чего ты так боишься, – начинаю раздражаться. – Ты хоть немного в курсе, сколько стоит текущая предвыборная кампания? Да и ты скачешь вверх по карьерной лестнице в “Бюро” исключительно благодаря нашему маленькому дельцу. Так что заряди себе хорошую дорожку, трахни уже свою Карли и не выноси мне ебучий мозг!
– Не знаю, босс. Это все нам боком выйдет. Мы же должны бороться с этим, – он отправляет в рот палочку спаржи и, хрустя ею, вдруг спрашивает: – У вас так ничего и не выходит?
– Выйдет еще! – рыкаю я и швыряю на стол салфетку. – И свечку держать мне не нужно!
– Не понимаю, как вы с ней до сих пор. Она же поехавшая. Свихнулась на нем, помогала убивать тех девчонок. Та еще паучиха. Уничтожила его. И теперь уничтожает вас.
Минералка, которую я пью прямо из бутылочки, идет не в то горло, и я громко закашливаюсь. Хватаю открытым ртом воздух и выпучиваю глаза до слез в уголках.
– Что за херню ты несешь, Сай? – выдавливаю я, все еще кашляя.
– У нашего парня были амбиции, – с кривой усмешкой поясняет он. – Он бы так развернулся. Был бы круче Банди, стал бы новым Джеком Потрошителем – Мне кажется, или в его голосе я слышу херово восхищение? Совсем рехнулся, просиживая штаны в “Бюро”? – Но потом появилась она, и Душитель пришел к нам сам. А дальше вы знаете.
– Думаешь, он круче меня? – еле сдерживаюсь, чтобы не придушить Сая его же галстуком.
Он тоже сравнивает меня с ним. Но это херня. Все дело в Бекки. Это все она. Бесит. Как же она меня, сука, бесит. И оторваться от нее не могу.
Знаю, что моя жена думает о нем постоянно. Когда мы вместе. Когда я кончаю в нее. Каждую херову минуту. И я наказываю ее за это.
Когда я касаюсь ее, просто касаюсь, мне кажется, я перестаю быть собой, что во мне ставится на паузу все хорошее (если такое, вообще, когда было).
– В том то и дело, что нет, – быстро поправляется он, впялив взгляд в свою тарелку. – Вы два страшных монстра, которые схлестнулись на равных. Только он тьма, а вы свет, босс, но она… не достойна вас абсолютно. Ее следовало отправить в преисподнюю вслед за ним.
– Слушай сюда! – реву я, через стол бросаюсь к нему и хватаю за лацканы пиджака. – Еще хоть слово про мою жену будет сказано в таком тоне, и я тебе шею сверну. Бекки – не то же самое, что он. Понял?! – Я наматываю его галстук на ладонь и тяну, слушая хрипы.
– Понял, босс, – хрипит Сай еле слышно. – Понял. Отпусти, Фрэн…
– Пошел ты, – цежу сквозь зубы и отпускаю его.
Швыряю чертову салфетку на тарелку, резко встаю и ухожу под непонимающие взгляды обслуги.
Выхожу из ресторана и вижу знакомую тачку. Вышколенный личный водитель в неплохом, но все же дешевом костюме (на мне был примерно такой же, когда я впервые оказался с ней в допросной), открывает дверцу, и она грациозно выставляет наружу ножки, а потом появляется сама. Шикарная брюнетка в алом шелковом платье, красиво обтягивающем ладный зад.
– Лорен, – расплываюсь в улыбке, обнимаю ее за плечи и официозно чмокаю в обе щеки, а мозг отщелкивает картинки того, что я творил с дочкой бывшего окружного прокурора пару дней назад, – что же ты тут делаешь?
Знаю что. Эта сучка течет по мне нон-стоп, но на людях у нас чисто деловые отношения. Просто оказываю протекцию дочери своего предшественника. Ничего личного. Ну почти.
– Поехали, Фрэнсис, – игриво хватает меня за галстук, чуть наматывает его на ладонь. – Подкину тебя до твоего почти овального кабинета.
– Нас слишком часто видят вместе, – морщусь я, устраиваясь поудобнее на кожаном сиденье и поглаживая ее ладную задницу, которая приземлилась рядом со мной. – Это подозрительно.
– Мы просто обсуждаем благотворительность, Фрэнни, – ее пальцы с красными ногтями скользят по моему бедру. – Кстати, о ней.
– Не начинай, – предупреждаю я ее, сжав сильно тонкое запястье. – Не стоит.
Лорен понятливая. Изысканная шлюха из высшего общества с идеальными манерами и бескостными пальцами бывалой бляди. Она трется об меня грудью, скользит губами по моей щеке.
– Я просто не понимаю, зачем тебе эта, как ты сам говоришь, бесплодная, фригидная бродяжка, подстилка серийника.
Я до боли в корнях стискиваю зубы. Я любил Бекки однажды нежно и трепетно. Она растоптала эти чувства, пренебрегла ими. Но я не перестал ее любить. Просто… Нет, не просто… Сложно, все между нами сложно. Теперь унижать ее – это особое удовольствие. Унижать, а потом снова искренне любить. Она – котенок, которого я долблю до крови головой об стенку, а потом жалею.
– Она – часть моего имиджа, – я ослабляю чертов “виндзор”, позволяю ее пальцам расстегнуть пуговицы на моей рубашке и скользнуть под нее. – Во всю идет предвыборная кампания. Народ ее любит. Они любят жертв, а Бекки – та самая последняя девочка. Выжившая в логове маньяка.