— А ты, Сыктывкар — молодец, что вспомнил про часовых! — весело ответил Собкар. — Но теперь и бойцов можно поднимать... Сколько времени?
Велоцираптор внимательно посмотрел на солнце, потом взглянул на свою тень и, что-то подсчитав в уме, промолвил:
— Около 12 часов по двойной временной шкале, если учесть, что мы находимся на севере от Хекарова Холма.
«А он неплохо разбирается в подсчёте времени...» подумал Собкар и, ещё что-то отметив для себя, ответил:
— 6 утра — в самый раз.
Немало усилий пришлось затратить двум соратникам, чтобы поднять всю армию, состоявшую из разных существ, и построить их по росту вокруг поляны! У разных видов существ было разное время, отведённое на сон, которому они пытались следовать даже во время невольничьей жизни. Но получившееся кольцо, окаймлявшее поляну, поражало своей пестротой: самыми высокими были алмазные носороги, чей рост достигал в высоту почти пять метров; чуть ниже оказались четырёхметровые корнаги и некоторые велоцирапторы с каменными носорогами; самыми низкими — двухметровые ящеры, низкорослые велоцирапторы и метровые телесные лягушки. Как молоды эти бывшие рабы! Многим из них не было и двадцати, в то время как Собкар (без учёта времени временного вымирания) имел возраст порядка ста лет. Все новые соратники, хорошо знавшие Собкара по новостям с фронта, ожидали какой-нибудь сильной речи от вождя Союза Существ, стоявшего в центре поляны с Цицикаром по левую сторону и Сыктывкаром по правую. Собкар, подумав, откашлялся и начал ровным голосом:
— Мы смогли уйти из гоблинских лап, но эти лапы всё ещё держат многих наших соратников в своих тюрьмах... Также, неровен час, и нас гоблины поймают, и тогда пощады от них не жди... А если мы освободим всех наших существ — никто больше не сможет поработить наш Союз Существ! Кто-нибудь скажет, что это сложнейший путь к свободе и независимости, но кто может предложить иной путь? — Собкар вопросительно посмотрел на воинов.
Бывшие рабы стали сонно оглядываться друг на друга, о чём-то совещаясь. Шёпот становился всё громче и громче. Наконец он затих и из кольца, отчеканив шаг, вышел один из ящеров и остановился возле Собкара. По красному цвету чешуи и болтавшимся на поясе ножнам было видно, что это шашечник. Но Собкар заметил ещё одну черту этого ящера — гордая осанка, рукоятка шашки из дорогой древесины, три алмаза, украшавшие её, и имя, серебряными буквами красовавшееся на ножнах, выдавали в создании сына из богатой семьи. Вождь не стал делать поспешных выводов, ведь богатство — не отличительный признак дурных наклонностей. Также хорошо заметная худоба ящера не оставляла сомнений в том, насколько большие лишения ему пришлось терпеть в рабстве.
Ящер-шашечник сначала оглянулся на своих соратников и, услышав их одобрительный шёпот, внимательно посмотрел в глаза Собкару. Затем он заговорил:
— Зачем сразу нападать на превосходящего по силам противника: наши леса так густы, что их не прочешет даже самый умелый командир, владеющий несколькими десятками тысяч воинов. В таких лесах можно легко укрыться от всех врагов... В лесах мы будем уничтожать вражеские отряды, тем самым ослабляя противника. Партизанская война! — выкрикнул ящер. Он понимал, что высказывает мнение большинства, и поэтому не боялся показывать свои чувства и выражать мысли. Цицикар взглянул на говорившего, гневно сверкнул золотистыми глазами, но смолчал. Велоцираптор не любил прятаться от врага и ненавидел тех, кто это делает. Единственные случаи, когда Цицикар был готов скрываться в густых лесах — необходимость или манёвр. Собкар не питал того же чувства к ящеру: он тяжело вздохнул («хотя бы не отступление предлагают!») и спокойно ответил:
— Партизанская война всегда помогала победе над врагом, но она не позволит полностью победить неприятеля. Кроме неё должна быть ещё какая-то стратегия для создания мощного кулака, бьющего по ослабевшим местам неприятеля. Да... Партизанская война будет, но для начала надо создать основные силы, закалить их в предстоящих сражениях и, быть может, в долгих учениях. — Все ящеры задумчиво переглянулись: некоторым из них учения казались пустым формализмом, мешающим сразу принять участие в боевых действиях. Быть может, такое отношение шло от несознательности воинов, но бытует мнение, что обычные учения действительно прониклись формализмом. — Теперь, — весёлым басом воскликнул Собкар, — перейдём к одной из главных частей нашего первого собрания! Каковы из вас бойцы?