При составлении плана учений Цицикар считал, что главное — это сила, выносливость и боевой дух. В то же время Сыктывкар был уверен, что техника — важнее всего, а Собкар подумывал о моральных качествах армии, но вслух отстаивал гармонию всех четырёх параметров.
— Ничего не знаю! — воскликнул Цицикар. — Тысяча отжиманий в день и тридцать километров бега каждому ящеру. — Велоцираптор мог бежать сколько угодно километров, не переходя на шаг, а об отжиманиях знал только по недостоверным слухам.
— И по новому приёму в день... — задумчиво добавил Сыктывкар. Во время горячего спора у него пропадало чувство меры, потому что он считал, что главное в подобных разговорах — передать суть своих суждений.
— Настоящий приём должен осваиваться неделю и вспоминаться каждые два дня, — ответил Собкар. — А ежедневной физической нагрузкой тоже не обойдёшься! Особенно ТЫСЯЧА отжиманий. Пресс, приседания, подтягивания...
Вождь Союза Существ замолчал. Сыктывкар с улыбкой представил, как велоцирапторы будут подтягиваться на ветке, но вслух ничего не сказал. Затем Собкар тихо спросил:
— И когда будет время для развития морального облика воинов?
Такого вопроса не ожидали ни Цицикар, ни Сыктывкар. Фраза Собкара озадачила велоцирапторов, но это чувство вскоре сменилось задумчивостью. Быть может, немалую роль в таком поведении сыграло высокопарное выражение, но в данной обстановке это не должно было сильно повлиять на велоцирапторов. Собкар тоже задумался о чём-то, медленно помахивая коричневым чешуйчатым хвостом. Начался сильный ливень, но никто из говоривших не заметил этого. Остальные же — воины, практиковавшиеся под открытым небом, — быстро собрали все свои вещи и укрылись под кронами высоких берёз.
В середине поляны начала появляться большая лужа. Она стала расширяться, затапливая маленькие холмики травы, и дошла почти до краёв большой поляны. Прозрачные капли скапливались на концах веток сосны и падали на хвост Цицикара. Велоцираптор нервно вздрагивал и немного передвигал свой хвост. Через несколько минут небо посветлело, и ливень превратился в слабый дождик. Лужа стала медленно исчезать, уходя в землю, но земля ещё долго оставалась влажной.
Через час Собкар очнулся от приятной дремоты и промолвил:
— Утро — упражнения или бег, день — приёмы вольной борьбы, боевые построения, фехтование и прочее, а вечером... Мораль.
Цицикар хотел что-то сказать, но дождь снова усилился, и всем воинам пришлось прижаться к берёзам, а Собкару, Цицикару и Сыктывкару к сосне.
Вскоре дождь снова начал стихать, и наступила ясная ночь. Цицикар пообещал Сыктывкару всю эту ночь стоять часовым, но Собкар остановил его, сказав, что ЭТУ ночь будут по очереди дежурить несколько ящеров. Затем он встал и направился к группе рослых ящеров. Те очень удивились такому повороту событий, но задачу пообещали выполнить. Собкар одобрительно зевнул и лёг под сосной. Но он всю ночь не спал. Его не тревожили мрачные мысли или ночные кошмары, он наблюдал за тем, как один ящер стоял, держа лапу на рукоятке шашки и внимательно вслушивался в каждый шорох, нюхая после этого воздух; как через час будил следующего ящера и ложился спать под берёзой; как следующий ящер стоял на карауле... Собкар остался доволен часовыми и смог поспать только с пяти до шести утра.
Глава VI. Начало учений
Наступило утро. Проснулось множество птиц: гаечки белыми комьями плавно перелетали с ветки на ветку, желтобрюхие синицы, держась на расстоянии от ящеров, осторожно пищали, а неугомонные поползни бесстрашно летали над головами спящих воинов, сновали по берёзовой коре и оглашали лес задорным писком. Лужа за ночь высохла, а воздух наполнился приятным запахом озона. В траве блестела утренняя роса, и с веток тихо капала скопившаяся влага. Часовой в очередной раз измерил время и, обречённо вздохнув, пошёл будить Собкара, лежавшего с двумя велоцирапторами под сосной. Отодвинув рукой сосновую ветку, он увидел, что Цицикар с Сыктывкаром о чём-то очень тихо шепчутся. Собкар только что проснулся, но по его глазам было видно, что он не спал почти всю ночь. Увидев часового, Собкар медленно встал и задумчиво спросил: