Собкар громко позвал бегавших неподалёку велоцирапторов, телесных лягушек и носорогов и, когда те вернулись, скомандовал всем строиться вокруг поляны. Когда вернулись лучники с алмазным носорогом, гружёным тушами убитых кабанов и бочками воды, несколько ящеров, корнагов и велоцирапторов стали сооружать костры для жаренья кабанины. Остальные быстро снимали туши с носорога и разделывали их на части, с нетерпением ожидая, когда вспыхнет первый костёр. Усталости — как не бывало! Армия очень проголодалась за это время и главной её задачей было побыстрее впиться острыми зубами в жаренную кабанину и отхлебнуть несколько глотков из доверху наполненных банок. Но странно: когда дожарились последние куски мяса, к ним никто даже не притронулся, в то время как в другие дни можно было услышать сетование на недостаток пищи. При этом все банки уже сухими грудами валялись по всей поляне, не считая тех, что были аккуратно убраны в подвал. Собкар сделал вывод, что силовая подготовка этого дня оказалась сложнее предыдущих, потому что усталость перенеслась и на желудок, для которого переварить куски мяса тоже считалось нагрузкой.
Глава XIV. День...
Солнце находилось в зените, трели синиц и весёлый писк поползней раздавались за стволами больших сосен, возвещая хорошую погоду. Где-то вдали можно было услышать заунывное кукование кукушки или чёткое постукивание дятла. Роса уже исчезла, земля немного прогрелась, но не так хорошо, как в середине лета. Среди голубой глади неба не было видно ни единого облачка, и только слабое предчувствие говорило о том, что через несколько дней выпадет первый снег.
Под сенью высокой сосны сидел Собкар, задумчиво разглядывая, как убирают остатки обеда, и только иногда поднимался, чтобы помочь кому-нибудь в этом деле. Но в голове у него засела мысль, не дающая покоя уже три года: «А может, пришла пора начинать боевые действия?». Мимо вождя Союза Существ тем временем проходил Дриндринкар, также о чём-то задумавшийся. Раньше, когда лучник был только недавно убежавшим рабом, его терпению и спокойствию можно было позавидовать, но к седьмому году учений ящер почему-то стал нервничать и подчас вступать в споры с Собкаром. Это не мешало ему получать новые навыки и оттачивать старые наравне со своими соратниками, но... не с таким усердием, как в первые годы учений. Он даже научился стрелять быстрее и точнее остальных лучников, что придало ему большего веса в армии. Собкар не любил разграничивать существ по подобному критерию, но мнение Дриндринкара ставил выше, чем мнение таких существ, как Бонкар или Жонкар. Лучник молчаливо остановился возле вождя и произнёс ровным голосом:
— Седьмой год пролетел, Собкар, а мы до сих пор чему-то учимся и даже не собираемся нападать на врага...
ЭТОГО Собкар никак не ожидал услышать от Дриндринкара, но подобная речь полностью объясняла поведение лучника. Дриндринкар всегда ценил учения и часто одобрительно отзывался о том, что они длятся несколько лет. Теперь он решил, что они затянулись, и пора начинать освобождать свои народы и земли. Собкару было немного приятно, что есть те, кто разделяет его мнение, но к их числу относились не все существа:
— А ты уверен в том, что мы готовы бороться с врагом, в сотни... нет! в тысячи раз превышающим числом!? — подал голос Цицикар. Он уже давно стал главной опорой вождя Союза Существ и прислушивался к каждой фразе, обращённой к Собкару. Пылкий нрав Цицикара не был смягчён идеями гуманизма, о которых часто рассказывал Собкар воинам поздним вечером, и резкие слова, часто срывавшиеся с языка велоцираптора, помогали вождю лучше узнавать психологическую обстановку в армии.
— С умениями, полученными за семь лет, мы можем идти хоть на самого Нефритового Волка! — сверкнул глазами Дриндринкар. Его ровный голос превратился в нервную речь, сопровождаемую многочисленными жестикуляциями. Таким Дриндринкара Собкар видел впервые. — Гоблины слабы, в то время как мы можем свалить с ног игнов; они не умеют нормально стрелять, в то время как мы можем в минуту пускать шестьдесят... Понимаете! ШЕСЬДЕСЯТ стрел...