Но мертвые не возвращаются. И потом, разве дело в смерти? Видимо, все-таки не высота памятника и не редкость камня, из которого высекли его, венчают человеческую жизнь, а те дела, что оставил смертный на земле. Во всяком случае, не сговариваясь, пришли мы к этому не новому выводу, когда оказались по ту сторону ворот русского кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа. Здесь действительно похоронены одни русские: и те, которые покинули Россию более полувека назад, и те, что оказались вне пределов Советского Союза.
Кладбище оглушило безмолвием. Батюшка из маленькой церквушки уехал, как нам сказали, по срочным делам в Париж, двери белого домика с душеспасительной надписью: «Отдохните. Укройтесь от непогоды. Молитвенно помяните подумавшего о Вас» — были закрыты на большой висячий замок. Заглянув в окошко домика, мы узрели, что там идет ремонт. Гида у нас не было, и мы медленно пошли по аллеям, читая столь знакомые глазу русские фамилии на памятниках и крестах, с короткими и длинными эпитафиями. Не очень известный широкому кругу читателей итальянский публицист Уго Ойетти незадолго до смерти писал в одном из своих последних опусов: «Кладбища меня не пугают. Напротив, они навевают скуку. Будто бы идешь по огромной ночлежке, где каждая эпитафия — сплошное вранье». Очень категорично, хотя… Весь вопрос в том, с какой стороны взглянуть на дела усопших и на то, что написано о них. Краткая эпитафия на скромном обелиске, что стоит по правую руку, если пройти немного по центральной аллее: «Вика Оболенская, урожденная Вера Макарова. Лейтенант Ф. Ф. К. 24.6.1911 — 4.8.1944. Убита нацистами в Берлине».
Княгиня Вера Аполлоновна Оболенская. Очаровательная Вики, как называли ее многочисленные поклонники. Когда началась война между Францией и фашистской Германией, ей еще не было тридцати. Она, не раздумывая, вступила в ряды Сопротивления, хотя, казалось, ничто не толкало ее на опасный путь. В подпольной организации Вика заняла пост, ответственного секретаря. Она вела разведку, организовывала побеги военнопленных, принимала добровольцев во французские войска, формировавшиеся в Англии и Северной Африке, организовывала доставку из-за границы оружия, боеприпасов, техники, денег. Когда гитлеровские полчища вторглись на советскую землю, борьба для Вики Оболенской приобрела особый смысл. Она никогда не переставала считать себя русской, хотя большую часть жизни прожила во Франции. Вику схватили вместе с другой подпольщицей в декабре сорок третьего. Восемь месяцев допросов, но ни одного слова признания.
Адреса, явки, фамилии, клички связных — все, что ответственный секретарь держала в своей памяти, все осталось «вещью в себе». Один из гестаповских следователей назвал ее «княгиня — я ничего не знаю». Оболенскую судили отдельно от всех. Военный трибунал приговорил ее к смертной казни, а она отказалась подавать прошение о помиловании. «От врагов моей Родины я ничего ни просить, ни получать не желаю», — сказала она прокурору, который предложил ей написать это прошение. Вера Аполлоновна Оболенская мужественно встретила смерть. Страшную смерть. Ей отрубили голову.
Мы стояли перед обелиском, под которым не было могилы — тело казненной фашисты уничтожили. Долго смотрели на овальную фотографию очаровательной Вики — лейтенанта войск «Сражающейся Франции», кавалера ордена Отечественной войны первой степени, ордена Почетного легиона, Военного креста и медали Сопротивления, и думали о том, сколь сильно было развито чувство патриотизма, мужество и честность в этой хрупкой, элегантной, обаятельной женщине, родившейся русской.
Мы положили букетик весенних цветов рядом с обелиском лейтенанту-княгине.
А навстречу между тем высыпала небольшая стайка школьников — мальчишек и девчонок. С ними морщинистая старушка в пенсне в роли экскурсовода. Одета на французский манер, а обличье русское. «Иси ля томб дю гранд экривэн рюсс Иван Бунин», то бишь «Похоронен здесь великий русский писатель Иван Бунин». Что же, хорошо, если французские школьники узнают о русском писателе Бунине. И в нас старушка учуяла, видно, соплеменников.